Мужчина молча откинул с лица капюшон, и Тая непроизвольно попятилась, прижимая к груди узелок со своими вещами. Незнакомец был красив, но эта красота пугала девушку. Первобытная дикость мешалась во внешности ночного визитера с непривычной Тае порочной страстностью. В свете факелов блеснули его светло-карие глаза, похожие на две капли расплавленного меда. Он заговорил, приветствуя Нирину, и голос его оказался глубоким и тягучим, словно густое вино, и таким же пьянящим.
– Приветствую тебя, матушка. Я простой путник, мое имя Дар Винд. Ночь застигла меня в дороге. Могу ли я просить скромного ночлега в твоей обители?
– Простой путник? – Нирина недоверчиво подняла брови. – Который расплачивается адамантами?
– Мне сопутствовала удача в делах, – Дар Винд ответил уклончиво.
А Тая чувствовала, как кружится ее голова от звуков этого мужского голоса. Или всему виной было приближающееся Полнолуние? Она с трудом фокусировала взгляд на незнакомце, сердце ее бешено колотилось у самого горла, грудь вздымалась, словно после быстрого бега. Ее состояние не укрылось от глаз сестры-хозяйки:
– Тая, девочка, с тобой все в порядке?
Тая судорожно кивнула, понимая, что коленки ее ослабли, и она едва стоит. Нирина бросила на Таю быстрый озабоченный взгляд. Проговорила со вздохом:
– Обычно мы не пускаем незнакомцев за ворота пансиона, но… – она красноречиво покосилась на висящий на поясе Дар Винда кошелечек, – ты можешь остановиться во флигеле, путник. Кетти, – настоятельница кивнула на пухленькую сестру-хозяйку, – позаботится о тебе.
Кетти посмотрела на Нирину со смесью мольбы и страха. Все старшие послушницы, что оставались при пансионе, принимали обет и хранили девственность до конца жизни, отказавшись от плотских утех и возможности иметь семью. И потому сестра-хозяйка, точно также как и Тая, смущалась и побаивалась красивого мужчины.
Дар Винд бросил быстрый неприязненный взгляд на полненькую немолодую сестру, после чего перевел глаза на замершую в сторонке Таю:
– Я бы хотел, чтобы обо мне позаботился кто-то из сестер помоложе.
– Исключено, – в голосе Нирины послышались ледяные нотки. – Ученицам этого пансиона запрещено видеться с мужчинами вплоть до момента выпуска из его стен.
– Но ведь она меня уже увидела, – незнакомец кивнул на Таю, и у девушки резко засосало под ложечкой от его взгляда, такого манящего, обещающего нечто невероятное, сладостное и запретное.
– Эта девушка нездорова, – Нирина по-прежнему упрямилась, но невероятный животный магнетизм ночного гостя действовал и на нее, и настоятельнице все труднее было возражать ему.
– Разве? – мужчина приблизился к Тае, и она даже не смогла отшатнуться от него, ноги совсем ее не слушались. Низ живота налился неожиданной тяжестью, и между ногами вдруг стало очень мокро.
Дар Винд внимательно посмотрел в лицо Таи, скользнул взглядом по уродливому шраму, пересекавшему ее щеку, ноздри его точеного носа затрепетали, словно мужчина принюхивался к чему-то. Неожиданно он наклонился и поцеловал девушку в лоб.
За стенами обители тоскливо завыли волки.
Тая почувствовала, как муть в ее голове развеивается, и тревога, что каждое Полнолуние гнала ее в лес, отступает.
– С вашей служанкой все в порядке. Она вполне сможет принести мне ужин и застелить постель.
Нирина открыла, было, рот для последней попытки возражения, но гость не дал ей сказать:
– А чтобы у вас не возникало сомнения в чистоте моих намерений, вы тоже можете составить мне компанию. Мне долго пришлось скитаться в диких краях, и я буду рад услышать последние новости.