Бесшумной тенью Тая скользнула в кухню. Здесь всегда вкусно пахло. Девушка частенько помогала Маре стряпать, и очень любила это занятие. Был момент, когда Таю отстранили от готовки в наказание за сомнительные выходки, но теперь из пансиона Илларх уехали Сьерра с Лилой, подстрекательницы гонений на меченую девушку, и остальные послушницы стали относиться к Тае спокойнее. Прекратили ее дразнить и задирать, и даже время от времени звали в свои девичьи игры. Тая всегда отказывалась, но сама тоже перестала вредничать и больше не пыталась добавить в еду свистящее зелье. И с радостью дежурила на кухне вместе с Марой.

Совесть кольнула Таю: сейчас она была самой настоящей воришкой, обкрадывающей своих же. Девушка вздохнула, отгоняя невеселые мысли – много ей все равно не унести, а без припасов в дороге придется тяжко. Это она уже испытала однажды на собственной шкуре. Если бы ей тогда не встретился в лесу Дар Винд, девушка умерла бы от голода или пищевого отравления.

Она быстро покидала в сумку то, что легко было нести и долго не портилось: галеты, вяленое мясо, немного твердого сыра. Чуть поразмыслив, все-таки стянула с полки несколько засахаренных фруктов. Беременной девушке так сильно хотелось сладкого, что она не справилась с искушением. Питьем в пути ей послужит родниковая вода, фляга для нее уже тоже была припасена. Как и маленький котелок, в котором эту воду можно было кипятить. Тая очень хорошо помнила свои мучения от испорченной пищи и не собиралась повторять ошибки и есть сырое. В ее положении недопустимо было позволить себе подобную глупость.

Первым забеспокоился Альба. Волчонок прижал уши и тихонько заскулил.

– Что такое? Кто-то идет? – Тая прошептала едва слышно и шагнула к двери, вжавшись в косяк. Если ее откроют, то в полутьме кладовой девушку заметят не сразу. Альба свернулся клубочком, забившись между ногами девушки и стеной, чтобы его белая шерстка меньше выдавала их присутствие.

Но дверь не открылась. Напротив, с противоположной стороны раздался звон ключей и скрежет петель. Мара все-таки раздобыла другой замок и решила, хоть и с опозданием, закрыть кухню. Тая похолодела: выход из подсобки был только один. Если она останется ночевать в кухне, утром у всех возникнет очень много вопросов. Можно, конечно, сослаться на выросший аппетит будущей матери, но Нирина не дурочка и поймет, зачем девушка залезла ночью в кладовую со съестными припасами. Особенно после сегодняшнего разговора. И запрет ее до тех пор, пока выросший живот не сделает саму возможность побега нереальной. Оставался только один шанс, и Тая осторожно поскреблась в дверь изнутри:

– Мара, это ты? Это я, Тая. Открой, пожалуйста, выпусти меня.

Перезвон ключей затих, дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щелку Тая увидела худое лицо Мары.

– Тая? – в голосе кухарки сквозило недоверие. – Это точно ты, девочка?

– Я, это я, открывай, – девушка повернулась так, чтобы ее лицо было видно в щель.

Но кухарка не успокаивалась:

– Ты что здесь делаешь? Да еще ночью? – взгляд старой женщины скользнул вниз, туда, где у ног Таи вертелся Альба. – Да, еще и с этой псиной?

– Я все объясню, Мара, только выпусти меня, – Тая просительно сложила ладошки и захлопала ресницами.

Увы, ее чарующий карий взгляд безотказно действовал только на мужчин, а кухарка лишь сердито нахмурилась и, чуть приоткрыв дверь, сама скользнула внутрь, не выпуская Таю.

– Что это ты тут удумала? – Мара уперла руки в бока, строго глядя на набитую снедью Таину сумку. – Куда собралась?

– Я… – Тая разом растеряла всю свою сообразительность, понимая, что вранье – это еще хуже, чем воровство. И потому выдала все, как на духу, – Мара, милая, я ухожу, хочу найти отца ребенка, – с этими словами она положила руку на живот, словно придавая весомости своим словам.