Запястья перетянули веревкой, поверх намотали цепь, да ещё и туго закрутили по туловищу – аж не вздохнуть.

Ведьму бросили в телегу, прямо на мешки с данью – серебром, медью, шкурами, которые сборщики налогов успели собрать по окрестным деревням.

Верно, правду говорили:железо сдерживает проклятую магию. Потому что больше всего на свете Морья хотела раскидать обидчиков. Будь у неё хоть какое колдовство, они бы уж точно не плевали в неё, не пугали, обещая кары земные и небесные той, что связалась с демонами.

Но колдовство покинуло её. Морья смотрела на людей исподлобья. Бывших соседей, друзей, подруг.

На мать, выскочившую на крыльцо и закрывшую себе рот руками, чтобы не закричать. На отца, недвижимым изваянием застывшего у калитки.

– Что, тварь, попалась? – Тит пнул телегу, не решившись ударить саму Морью.

– Это вы мне попались, – невесть с чего прорычала она.

И как же золотой переполошился после этих слов! Он отшатнулся, трижды поплевал на дорогу и покрутился вокруг оси, скидывая сглаз.

– Погоди, только доберёмся до застенок! Там тебе язык мигом укоротят! – пообещал Тит. – А то вон… Игнат! – Он схватил за плечо золотого, у которого чуть повыше запястья сверкала блестящая пластина – знак академического учения. – Игнат, ты ж настоящий маг! Ученый! Ату эту дикую стерву, чтоб знала место! – И толкнул его в сторону Морьи.

Вот только Игнат связываться с проклятой не желал. Зыркнул исподлобья, дернул острым подбородком и сердито сплюнул:

– Много чести. Замараюсь еще.

Морья бы и ещё что ответила, да не успела.

– Солнце к закату. Надо выступать, – приказал усатыйкомандир, вскочив на белоснежного скакуна.

За ним последовали и остальные. Телега тронулась.

Никто не остановил золотых, увозивших проклятую ведьму из деревни.

Морья же смотрела на свой дом. На зареванные лица братьев, прижавшихся к окну. На дрожащую Лику, мнущую в руках любимый красный платок.

Вдруг сестра сорвалась с места, но не успела сделать и пары шагов, как отец остановил ее, ухватив за предплечье, словно котенка за шкирку.

Лика протянула платок, о чем-то прося проезжавшего мимо золотого.

Что было дальше, Морья не видела, дорога свернула в сторону. Туда, где начинался длинный тракт, ведущий в столицу.

Вечером командир золотых, тот самый, что так приглянулся Лике, велел завернуть в небольшойгород на ночлег.

К тому времени Морью, свернувшуюся в телеге калачиком, изрядно подташнивало от страха и голода. Да и воды ей никто не дал ни глотка, хоть она и просила.

– Ничего, в застенки привезём, там и напьёшься! – Бородач с расходящимся на пузе камзолом непонятно хмыкнул тогда в ответ.

Теперь, наслушавшись разговоров золотых по пути, Морья точно знала, что их так веселило. Застенки –не тюрьма. Никого там не держат. Долго, по крайней мере. Туда привозят тех, кому надо развязать язык, вызнать, где спрятал ворованное, или кто помог в нечистом деле. Диких туда тоже привозили когда-то. И тоже пытали. Но лишь для того, чтобы мучениями тела очистить душу.

– Пять лет диких не видно было. Почитай со времен страшной войны!– сплевывал всадник, у которого из кармана торчал платок Лики. Морья мысленно окрестила его просто «Пузо». – Думали, извели всех. Но остались те, кто еще помнит, как с тварями сладить!

– А то как же! – Нечего им с нами по одной земле ходить! – поддержали его товарищи.

Но никакой ужас не может длиться вечно. И когда страх Морьи тоже притупился, она спросила у Пуза:

– Что вам сестра сказала?

– Да вот просила тебе тряпку передать, – осклабился он. Выхватил из кармана платок и демонстративно понюхал. – Сладко пахнет! Оставлю себе. Тебе уж ни к чему.