– Ты зачем это сделала? – почти кричит Вэра, глядя на меня сердито.

– Еда подгорает, нужно уменьшить огонь, – отвечаю ей, не понимая, почему она повышает голос.

– Теперь бревно сырое, оно не будет гореть, а только дымиться!

– Огонь и так яркий. Зачем нам еще дрова?

– Глупая жука! – обзывается Вэра.

Понятия не имею, кто такая жука, но звучит обидно. А еще более обидно то, что отец нашего семейства сидит, размышляя о чем-то о своем, и вообще никак не хочет обуздать старшую дочь, явно перегибающую палку. Стараясь не показывать, что мне неприятно, сажусь на прежнее место и продолжаю наблюдать за готовкой. Протягиваю руку, чтобы взять один из мешочков с травами, чтобы хотя бы на запах определить, что же кидает старшая сестра в рагу, но тут же получаю сильный удар по самым кончикам пальцев.

Взвыв, прижимаю ушибленную руку к губам, пытаясь сдержать слезы.

– Зачем ты бьешься? – спрашиваю у Вэра.

– А кто тебя бьет? Если бы я хотела, я бы тебе пальцы поломала одним ударом, а это так, для острастки, чтобы не лезла туда, куда тебя не просят, – отвечает девушка, но глаза ее горят удовольствием от того, что мне больно.

– Да я…– начинаю говорить, но меня перебивает младшая сестра.

– Все готово. Вэра можно я подам ужин?

– Можно, – отвечает резко старшая, слегка недовольная, но еще опасливо поглядывающая на отца.

Ага, значит, он за нами все-таки наблюдал и интересовался, как его дочери меня воспитывают!

Ужинаем мы в тишине, слышно только как трещат поленья в костре, да хрустит во рту сухая кукурузная лепешка. Вся еда без соли. Да, специи и травы добавляют аромата, но еда все равно пресная. Мясо жесткое. Попытавшись откусить маленький кусочек, понимаю, что просто не прожую его, а целиком глотать – так и подавиться можно. Одна надежда, что мой нынешний желудок привычный к подобной пище и дополнительных проблем мне не создаст. Потому что мне уже хватило похода в кустики по маленьким делам. Такое себе ощущение. Ветер задувает в самые интимные места. Ноги нужно правильно поставить, присесть тоже нужно уметь, иначе… Даже вспоминать не хочется. А уж при мысли, что на мои неловкие попытки умоститься поудобнее может еще кто-то любоваться, хочется заплакать от жалости к самой себе.

Съев несколько ложек овощей, понимаю, что просто не могу больше давиться подобной едой, отставляю деревянную миску и тут же получаю гневный взгляд старшей сестры.

– Ты почему не доедаешь?

– Я уже наелась, – отвечаю спокойно, стараясь не провоцировать ссору.

– У нас не принято разбрасываться едой! Доешь сейчас же!

Похоже, ссоры не избежать! Я уже открываю рот, чтобы ответить, но меня перебивает младшая сестра:

– А можно я твое доем? Я еще голодная, – и смотрит на меня так жалобно, словно умирает с голоду.

– Конечно, – отдаю Нова свою миску и наблюдаю, как она в два счета расправляется и с остатками овощей, и с жестким мясом.

Почему так мало еды? Неужели люди здесь голодают? В племени столько молодых мужчин… Мои раздумья прерывает приход Ниты.

– Тепла вашему очагу, – приветствует она.

– Заходи, заходи, ждем тебя уже, – говорит Канги, впрочем, не спеша встать и подойти к гостье. – Поужинаешь с нами?

– Не откажусь, – отвечает Нита, присаживаясь поближе к огню.

Вэра соскребает остатки рагу со стенок казана и подает пожилой женщине вместе с куском лепешки и ложкой. Нита отказывается от столового прибора, а использует подсохшую лепешку вместо него, быстро набирая ею рагу и кидая в рот. Управляется с угощением за считанные секунды. Не пойму, голодная такая, или тут в принципе не принято есть неспешно?

– Благодарю, Вэра. Твоя стряпня с каждым днем все лучше, – хвалит женщина, отчего старшая сестра заливается легким румянцем и даже слегка улыбается. – Ну что же, время позднее, не будем долго разговаривать. Вот напиток.