Лена обычно приходила в мою группу на каждой перемене, чтобы поболтать. Среди моих одногруппников она уже успела стать своей, ведь к ней уже все привыкли и порой удивлялись куда она уходит перед началом пары.

– Нормально, только как-то душно в кабинете.

Я слегка оттянула воротник рубашки, чувствуя, словно тот душил меня. Охватившая утренняя слабость становилась всё сильнее, а голова гудела. Поднимая глаза на Лену, как вдруг дыхание перехватывает, а тело цепенеет. Что за чёрт? Руки начинают подрагивать, а сердце резко ускоряется, грохоча точно гром в непогоду.

На моей парте, истекая кровью, с безжизненным взглядом, сидела та самая девочка, растерзанная монстром и пристально смотрела на закрытую дверь в класс. Она была неподвижна, лишь изредка подёргивая подол платьица, пальчиками, окроплёнными кровью. По моей коже пронесся табун мурашек, разносящий страх по телу. Весь кабинет погрузился в пугающую серость, а все мои одногруппники исчезли. Ужас сковал меня так сильно, что я не смогла даже пошевелиться, точно вросла в стул с партой. Голова застыла в одном положении. Я не могла даже взгляд перевезти, который был прикован к девочке: её фигура казалась мне напряжённой, хоть она и болтала ногами, то и дело ударяя туфлями о парту. Страх медленно пробирался под кожу. Рассматривая её изуродованное лицо, на котором красовались многочисленные кровоточащие порезы, обезображивающие детское невинное тело, мне казалось, что она чего-то ждёт. Множество маленьких личинок двигалось в этих ранах, вызывая у меня чувство омерзения, а внезапно появившаяся зловония гниющей плоти – тошноту. Дышать удавалось с не меньшим трудом. К перепачканным слипшимся от крови светлым волосам, пристало много грязи и старых опавших листьев. Её когда-то розовая кофточка пропиталась кровью малышки. Вся одежда была перепачкана и местами разорвана, превратив одеяние в груду лохмотьев.

Какого хрена сейчас происходит? Её голова медленно начала поворачиваться в мою сторону, а из посиневших губ тонкой струйкой побежала кровь по мертвенно-бледной коже, покрытой ссадинами и порезами. Она повернула её буквально на сто восемьдесят градусов и замерла. Глаза у девочки стали почти что белыми, стеклянными, точно зрачка с радужкой не было и вовсе. Кровь, стекающая по её подбородку, капала на парту, звонко ударяясь, словно вода из крана о металлическую поверхность. Мне хотелось кричать от страха, хотелось отпрянуть, но всё что оставалось – сидеть и дрожать.

– Они… близко…

Дверь в класс с грохотом распахнулась, а за ней в помещение залетел буйный порыв ветра вместе с зловещей тьмой.

Резко подскочив со своего места, я чуть было не упала на заднюю парту, но чья-то рука подхватила меня за предплечье. В один миг кабинет снова заполнился красками и людьми. Некоторые смотрели на меня с удивлением, не понимая, что происходит, кто-то даже посмеивался.

– Да ты вся горишь! – воскликнула подруга, удерживающая меня. – Так не пойдёт, тебе нужно пойти домой.

– Я уже вчера уходила, – промямлила я.

– Тем более! Тебе со вчерашнего дня нездоровится. Вдруг у тебя вирус какой! – обеспокоенно сказала подруга. – Давай собирайся, я провожу тебя, дурында. Нет бы дома сидела, так ведь нет! Ей надо на пары идти.

Забирая свои вещи, я покидала класс под удивлённые перешептывания одногруппников. Наша староста взяла на себя ответственность предупредить преподавателей и куратора группы о том, что я ушла по состоянию здоровья. Лена же, не теряя времени, повела меня домой, придерживая под локоть. Проводила до самого дома: всю дорогу она заваливала меня кучей вопросов, явно переживая за моё состояние. Я ощущала сильный жар, словно всё моё тело пребывало в горячке.