— Убью! — Кидаюсь на дикаря.

— Смотри-ка, живая, думал, не дойдешь, — усмехается.

На этот раз одетый. Ненавижу, а ещё почему-то хорошо помню, как эта дубленка смотрится на нем без ничего.

— Это хорошо, Барби. Опыт — это всегда хорошо! Ты смогла!

— Я тебе сейчас покажу опыт! Да я тебя! Меня чуть не сожрали волки! А ещё мужики местные надругаться, поиметь хотели в грубой форме! Да я колени до сих пор разогнуть не могу! Они как каменные! Тварь!

— Если бы ты встретила волков, тебя бы здесь не было.

Кидаюсь на него по новой. Степановна бросает тесто и ловит меня за руки. Обзывает окаянной и болезной, просит остановиться. Перемазывает в муке. А я смотрю на него и снова дёргаюсь. Глаза в глаза, зубы сводит аж до оскомины.

Дикарь, вошедший в комнату, занимает собой половину помещения. Ровно такого же объёма моя к нему ненависть. Но биться с ним не смогу. Не сейчас. Надо поднакопить силы. Потом мстить.

— Скотина! — отпихнув Степановну, ползу обратно, к своей комнате.

Сил хватает только для того, чтобы схватиться за косяк. Буравлю этого гада взглядом полным вражды и презрения. На хрена он сюда припёрся? Что ему нужно? Валил бы в свою баню! Домываться! Не-на-ви-жу!

Взглянув на меня ещё раз, дикарь спокойно прощается с хозяйкой.

— Доброй ночи, Степановна. Дрова привезу завтра. Как обещал.

Зло смотрю на захлопнувшуюся дверь. Вернуться в свою комнату не могу. Аж голова кружится. И качает. И пальцы. Пальцы ног… Я их не чувствую. Надо растереть, но я не в состоянии.

А Степановна смеётся.

— Что вас, — пауза на передых, — так развеселило?! — выталкиваю слова, как будто ножом ковыряю застрявшую в бутылке пробку.

— Надо же. Притащился проверить. Видать, понравилась.

— Кому? Кто? — истошно пищу, съезжаю по косяку на пол и, плюхнувшись на попу, широко расставляю ноги.

Ко мне подбегает пушистый кот, начинает тереться, задрав хвост. Перепрыгивает мои ноги туда-сюда.

— Дикарю нашему. Михайлову.

— Чего?!

— Да он сроду сюда не приезжал просто так.

— Боится, что в тюрьму его посадят за убийство моё, вот и прискакал. Он меня на мороз выкинул. — Оборачиваюсь, печалясь, что хлеб и молоко остались в комнате, а кот тем временем трётся активнее.

Хорошо, что у меня нет аллергии.

— Ну-ну! — смеётся хозяйка и зовет кота, качает головой, продолжая возиться с тестом. — Он ничего не боится!

3. Глава 2

Под утро я успокоилась. Разобралась в себе и пришла к выводу, что самое главное — это выполнить свою работу. Я сюда не отдыхать приехала. И пусть всё пошло не по плану. Но я должна утихомириться и вернуться к тому то, что обязана сделать.

— Доброе утро! — Выползаю из комнаты, усаживаюсь за широкий, покрытый белой клеёнкой с выбитыми цветочками стол.

Степановна ставит передо мной тарелку со свежими булочками и большую кружку тёмного дымящегося напитка.

Пробую на вкус. Эх, не кофе.

— Это что?

— Цикорий.

— Ой, — морщусь, — я такое не пью.

— Ты давай не привередничай, цикорий так-то для организма гораздо полезнее, чем ваш кофе, он нормализует микрофлору кишечника, укрепляет иммунитет, чтоб никакая соплюха к тебе не прицепилась.

Смеюсь. Степановна напоминает мне давно умершую бабушку. У неё в хате было так же уютно и тихо.

— Значит, кофе не будет?

— Не. — Хлопочет у мойки хозяйка. — Он тебе только кальций из костей вымоет. Будешь падать и ломаться.

Снова улыбаюсь. Как же всё-таки хорошо, когда не холодно. Ко мне на колени запрыгивает кот. Тот самый, что тёрся вчера весь вечер. Я не фанат разного рода живности, но если уж выбирать между кошками и собаками, то я предпочитаю первых. Кот Васька вроде милый. Глажу по спине. Он прогибается, начинает урчать. Можно сказать, даже ластится.