– Но ведь биться ты умеешь, солнышко, не правда ли?

Я поймала оружие – обтянутая кожей рукоять меча еще хранила тепло его ладони.

– Конечно умею.

Чужак обнажил второй меч – тот был короче. Его взгляд подостыл, углы рта снова поползли вверх.

– Не на свою жалкую жизнь, а на смерть?

– Ты отвратительно груб.

– Но умеешь ведь?

Я ощерилась.

– Моя жизнь отнюдь не… – Я осеклась и набрала полную грудь воздуха, не желая углубляться в эту тему. Назвать жалкой свою жизнь я не могла, но и признавать, что она была далеко не той, какой рисовалась мне в мечтах, не желала. Это было бы эгоистично – с учетом того, скольких людей, деревень и городов мы лишились. Пусть до нападений на нашу страну в моем разуме и не жил образ будущего, к которому мне хотелось бы стремиться, на что-то я все же надеялась. На нечто большее. – Да.

Чужак подбросил меч, затем, совершив пируэт, поймал его в прыжке и приземлился на широко расставленные ноги.

– Покажи-ка.

– Я не обязана тебе ничего… – Меч дозорного просвистел у меня перед лицом – он сделал выпад в мою сторону, но я уклонилась и, запутавшись в длинном подоле ночной сорочки, повалилась наземь. Поморщившись, я заморгала – надо мной были земля, камни и пронизанный древесными корнями свод пещеры. – Я прикажу казнить… Чтоб тебя! – воскликнула я и перекатилась в сторону, а длинные пряди моих золотых волос, отсеченные мечом чужака, так и остались лежать в пыли.

Тяжело дыша, я уставилась на противника – он взирал на меня с высоты своего роста, сложив руки на груди.

– Ясно. Ты все-таки ищешь смерти.

– Не ищу, – буркнула я, торопливо поднимаясь на ноги.

Дозорный шагнул вперед и очутился в неприятной близи ко мне – настолько близко, что я смогла разглядеть темные крапинки в его синих глазах и длинные золотые ресницы, которые их обрамляли.

– Попомни мои слова, принцесса. Тебя возьмут силой. А потом выбросят в канаву. – Каждое слово он цедил сквозь идеально ровные белые зубы – таких острых клыков, как у него, я не видала в жизни. Чужак навис надо мной, и я невольно отшатнулась. – Людям плевать на перемирие – наше племя они в лучшем случае терпят, и куда больше их порадует вид тебя, горящей в костре, чем выходящей замуж за их драгоценного принца-говнюка.

Он коснулся кончиков моих обрубленных волос и пригляделся – те отросли прямо у него на глазах. Я же не сводила взгляда с его лица. С грубой, словно вытесанной из камня линии щетинистого подбородка. С носа, длинного и прямого, – кончик его дернулся, ноздри раздулись, и чужак отступил на шаг.

Я заглотила полную грудь влажного терпкого воздуха – казалось, я на время забыла, как дышать.

Никогда прежде не доводилось мне видеть кровавых фейри так близко – я и рядом-то с ними раньше не бывала. Лишь из темниц доносились до меня крики и пронзительные вопли тех врагов, что подобрались к стенам замка или были пойманы за шпионажем.

Мы прекратили всякое общение с ними еще во времена первой войны, еще до того, как возобновились атаки на наши земли. Многие годы между нами бурлило серьезное напряжение – две страны разделяло нечто большее, чем полноводная река.

Поэтому я не знала, даже не догадывалась, что, оказавшись так близко к кровавому фейри, можно лишиться способности дышать и связно мыслить.

– Принц женится на тебе, – тихо произнес чужак. – В этом я не сомневаюсь – но с какой целью? Он никогда не станет твоей половинкой, ему не позволят провести с тобой всю жизнь, так что, – он отвернулся, – видно, подождем и узнаем, как оно будет.

Растерянная и потрясенная, я пропустила мимо ушей предостережение, затаившееся в последней фразе.