– Свежая кровь… – полушёпотом, поприветствовал парня главарь.

Он стоял, скрестив руки на груди и слегка прищурившись, словно целясь, чтобы нанести удар… или выстрелить. Дитфрид не хотел выяснять точно. Пока что он знал только то, что Бруно Оствальд австриец. Очень сильный акцент с примесью чего-то…

– Тебе это точно нужно, парень? – спросил Бруно.

– Да. – ответил Дитфрид, к своему удивлению, уверенным голосом.

– Это был риторический вопрос. – слегка приоткрыл глаза Бруно, – Разумеется, нужно. Иначе зачем тебе сюда являться.

Дитфрид молча уставился на главного. Совсем чуть-чуть выше его самого, бледно-зелёные глаза, пепельно-белые волосы. С виду, обычный мужичок лет сорока, у которого наверняка уже есть старший и младший ребёнок и жена.

«Так и выглядят лидеры. Неприметно, как все. Прямо как убийцы…».

– Скажи мне, парень. Почему ты хочешь стать одним из нас?

Дитфрид ответил, как на духу:

– Я не хочу, чтобы ублюдки заселяли этот город и указывали мне, коренному жителю, как мне жить.

На несколько секунд повисла тишина. Дитфрид видел краем глаза и ощущал переглядывание двух с дивана и того брюнета, что впустил его… Всё это выглядело устрашающе. Когда приходишь к нацистам, которые своим духовным наставником выбрали Генриха Луитпольда Гиммлера9, последнее о чём думаешь, это об анализе обстановки.

Бруно смотрел Дитфриду прямо в глаза.

Теперь, полностью открытыми. Оценивающе, с тенью ухмылки.

– Присядь-ка. – предложил Бруно, показывая на табурет рядом с диваном, позади.

Сделав шаг назад, Дитфрид сел.

Бруно расцепил руки, и теперь стал в полтора раза шире. Дитфрид ещё раз убедился в том, что комнаты в этой квартире узкие… «…даже слишком».

– Твоя… цель, если можно так выразиться, – начал Бруно, – совпадает с нашей.

Бруно посмотрел на брюнета, который стоял позади, в трёх метрах от Дитфрида.

– Мы тоже не хотим, чтобы нелегалы здесь устраивали беспорядки и диктовали свои условия нам, другим жителям и тем, кто называет себя премьер-министром земли Северный Рейн-Вестфалия и… тому, кто называет себя федеральным канцлером Федеративной Республики Германия.

Он облизнул губы.

– До правительства нам не добраться. – он развёл ладонями, – Не до местного, не до, уж тем более, федерального. Единственное, на кого мы можем положиться, это на самих себя, а надеяться мы можем на таких как ты. – он сомкнул ладони, указывая на Дитфрида, – Молодых ребят, которых, как и нас, остоебенило количество мусора с ближнего востока.

Он выдержал паузу.

Парень слушал и слабо улыбался. Бурно словно прочёл его переживания. Вскрыл грудную клетку, разрезал сердце и прочёл в них то, что так гложет Дитфрида последние 2 года.

– Но, – Бруно слегка наклонил голову влево, – говорить можно что угодно. И думать тоже. Ублюдками можно называть также, кого-угодно… – он вздохнул, – так что, пока, я тебе не верю от слова совсем… и не поверю, пока ты не докажешь, что твои слова сопрягаются с твоими действиями.

Дитфрид сомкнул передние ряды зубов. «…Наконец-то!».

– Сейчас мы поедем в одно место, где ты сможешь проявить себя. Если ты справишься – ты с нами… а если нет, Уэнделл покажет тебе что будет, если пиздеть просто так.

Чуть нагнувшись вперёд, так, чтобы затмить своей головой свет сквозь дешёвую, бесцветную люстру, Бруно спросил:

– Тебе всё понятно, Дитфрид Ангер?

– Да. – ответил парень.

Повисла короткая пауза, резко оборвавшаяся.

– Отлично. – Бруно сделал два шага назад и громко хлопнул в ладони, – Парни, выдвигаемся. – не менее громко, скомандовал он.

Дитфрид едва не рухнул с табурета.

Во-первых, из-за чрезмерной воодушевлённости, а во-вторых, из-за синхронного подъёма троих справа.