Решительным нажатием пальцев Диана набрала номер службы спасения: сработал автоответчик. Она набрала снова – и снова ответил робот. И вдруг, от осознания того, что она позвонит Дмитрию, а на том конце будет такая же тишина, её глаза распахнулись, а под ложечкой стало неприятно жечь – как всегда, когда она нервничала. Вот теперь действительно страшно: пальцы перестали слушаться и нажимали не туда, и Диана ругала себя за нерасторопность. Наконец, собралась – и нажала на кнопку вызова. Гудки. Гудки. И – автоответчик! Его голос сообщал, что сейчас он не может говорить и просит оставить сообщение после сигнала.

Диана сбросила, но тут же набрала снова, чтобы оставить сообщение в надежде на то, что он занят и позже перезвонит. И она ему всё расскажет! Вот странно-то, правда, милый? Просто удивительно! Куда же все подевались? А, может, предприятие закрыли за выходные? Всё равно кто-то должен быть. Отравление угарным газом? Но на полу никто не лежал бездыханным, она посмотрела. Хорошо, что-то случилось, и – да! – это выяснится, в конце концов! А Дима занят – просто так совпало!

От этой мысли на душе стало легче, и Диана, не торопясь, зашагала обратно через лес: “Значит сегодня выходной? Вот и отлично, погуляю!” Она шла, и никто не встретился, ни один человек! Недалеко родник, и по этой дорожке куча народу с утра до ночи шуруют туда-сюда. "Твою же!" Она остановилась, прислушиваясь. Обернулась назад, и вдруг лучик солнца, пробившийся через толщу туч, попал ей прямо в лицо. Диана зажмурилась и через закрытые веки почувствовала, как свет быстро погас и снова стало пасмурно. Ей стало так грустно, тоскливо, что захотелось заплакать. Даже глаза защипало от наворачивающихся слез, но эти слезы быстро высохли, ведь она стала осознавать, что странным образом получила то, что хотела.

Диана старалась ступать неслышно, чтобы не упустить ни единого звука. Обычно слышно гул машин, даже когда идёшь по лесу, но не теперь. Она резко подняла голову: какая-то птица вспорхнула, взлетая с нижних веток сосны в небо. И опустила взгляд: под ногой треснула сухая ветка, вынесенная на дорожку. Диана замерла: так тихо, что слышны её шаги, и стук каблуков кажется пронзительным и неуместным в тишине леса. Но ветер волна за волной накатывает сверху, даже высокие тонкие сосны скрипят и стучат ветвями под натиском его порывов там, наверху. Внизу другая жизнь: по асфальту ползёт большой чёрный жук, а по краю дороги вереница муравьев – значит, недалеко муравейник. Птиц не видать, но их пение, прежде чем слиться с музыкой леса, звонко разносилось по сторонам.

Тогда почему кажется, что все звуки исчезли? Людей не слышно! Звуков – этой какофонии их существования и жизнедеятельности: шум машин, голоса, шаги, крики – ругань, мат, смех, рингтоны телефонов и прочее. Слышно только лес. Ни стуков, ни скрипов, гула, скрежета… Только лес! В один миг её охватила и детская радость, и тревога: как же так? Не может этого быть! Не может быть, чтобы всё остановилось и у всех сразу кончился бензин!

Диана уже бегом бежала к городу: она никак не могла припомнить, встретился ли ей кто-нибудь по дороге на работу. Обычно по дороге на работу она ни на кого не смотрела, поэтому могла просто не увидеть, не заметить, проигнорировать! Диана вообще не видела людей, они ей были неинтересны, ее раздражало, когда кто-нибудь на неё смотрел: всё хотелось защититься, спрятаться, скрыться, чтобы никто не коснулся её даже взглядом. Будто кто-то мог так её запачкать, даже разрушить: всё-таки в людях столько зависти, злобы, привычка винить других в том, что их жизнь не сложилась – мало ли с какими мыслями они на тебя пялятся!