И каждый раз, когда мы с ней видимся, она говорит:

– Надо практиковать регулярно, ты прав, но я такая недисциплинированная.

Подростковые годы Дады пришлись на 1990-е. В Барнауле в это время было особенно колоритно. Газета «Коммерсантъ» в 1992 году так описывала похороны одного «авторитетного предпринимателя»: «Сергея Колокольникова (Колокошу – блатн.) зарезали 19 февраля в драке с чеченцами в ресторане. 22 февраля Колокошу хоронили 5 тыс. человек, среди которых были авторитеты Омска, Новокузнецка, Новосибирска, Томска, Иркутска и Бийска. Похоронную процессию охраняли в конном строю казаки Алтайского отдела Сибирского казачьего войска. Это вызвало удивление милиции, так как алтайское казачество всегда пользовалось у нее „поддержкой и покровительством“. В знак траура 22 февраля не работали рестораны и другие увеселительные заведения, а местная коммерческая радиостанция „Канал‑3“ весь день передавала траурную музыку. Похороны завершились поминками на 1000 человек в ресторане „Барнаул“. 23 февраля группировка Колокольникова пикетировала здание управления внутренних дел края, требуя выслать всех чеченцев на родину, тем самым бросив вызов власти, которая его приняла. Глава администрации края Владимир Райфикешт подписал постановление о привлечении к ответственности вплоть до увольнения руководителей предприятий общепита, прекративших свою деятельность в день похорон Колокоши».

Подростки пытались противостоять бытовухе, лжи и лицемерию взрослого мира с помощью алкоголя – главной русской практики выхода за пределы.

Подростковый период с пятнадцати до восемнадцати лет – это был прям темный-темный период в моей жизни. У меня появилась плохая компания, мы употребляли алкоголь. В какой-то момент я почувствовал, что истерзал свою душу очень сильно, что я полный банкрот, у меня ничего нет и нет никаких желаний. Я был на грани. Когда ты смотришь на мир, и ничего тебя в этом мире не вдохновляет. Некоторых людей вдохновляет американская мечта – дом, хорошая работа, счастливая семья. Я тогда думал об этом и понял, что меня это не вдохновляет. Вот сейчас дай мне все это, выложи – и ничего в моей жизни не изменится, каким я был, таким останусь. Я не понимал, абсолютно не видел, что же мне такое нужно для того, чтобы погасить внутреннюю боль, погасить это внутреннее пламя и найти счастье. Я абсолютно не понимал, зачем жить.

В 1995 году Дада поступил в Алтайский политех на строительный факультет по специальности «Промышленное гражданское строительство, системы автоматизированного проектирования». Это программисты, которые пишут софт для архитекторов. Не то чтобы он мечтал быть строителем – вообще в универ его, так получилось, устроила мама. Он сам хотел стать программистом, но в тот день не мог отлучиться из-за работы и попросил маму отнести документы в приемную комиссию. А ее там убедили, что на программиста можно и не поступить и что на строительном факультете есть похожая специальность. Жизнь вообще складывалась помимо воли Дады, его куда-то несло без ясности и вдохновения. Родители сказали – и нормально, пойдет. И тут…

Я в уличной драке получил сильное сотрясение мозга, и по этой причине мое здоровье испортилось, я не мог учиться и ушел в академический отпуск.

Причина – обычные пацанские разборки на ровном месте. Я получил серьезные травмы, до сих пор есть шрамы. Если кто-то хлопал дверью, меня в дрожь бросало. Когда я вышел из больницы, то просто не функционировал. То есть я сижу на лекции и не могу ничего понять, не могу ничего впитать, не запоминается. Катастрофа.