Фонарик снова очутился в руке. На часах 22:15. При следующем обходе нужно продвигаться к выходу. Контора не сказать что бы маленькая, но выбраться можно только через дверь. Решётки на окнах первого этажа и приличная высота этажа второго как пути бегства не годились. Впрочем, если подведёт четвёртый ключ, деваться будет некуда – придётся прыгать.

Деньги в руках, всё идёт так легко – не выпить ли кофе и заодно сочинить смешную записку? Да, кофе будет кстати. Чайник на столе, а где чайник, там и всё остальное. Прокл чувствовал себя уверенно, вот только пакет из рук выпускать не осмеливался, будто он тут же исчезнет. Зажав его под мышкой, мужчина принялся хозяйничать в большом столе и начал почему-то с нижнего ящика. В нём и нашлись несколько кофейных пакетиков. Чайник пустовал. Аппарат с водой стоит в конце коридора, и затейник честно себе признался, что идти туда ради чашки кофе смелости не хватает, хоть скоро и предстоит там пробираться. Остаётся мужской туалет, что напротив бухгалтерии.

Прокл приоткрыл дверь кабинета и, убедившись, что охранника поблизости нет, с чайником в руке прошмыгнул в уборную. Затаился. Отвага закончилась. «Сдался тебе этот кофе? Что ж ты, болван, сам перед собой рисуешься-то? А если сторож придёт по нужде?». Тот, конечно же, не собирался тащиться в туалет на второй этаж, когда точно такой же есть и на первом. Но убедить себя в этом мужчине было трудно.

Свет включать не стал. Страшно, да и ни к чему, ведь всё знакомо. Умывальники находились по обеим сторонам здесь же, в первом помещении. Дальше шли кабинки и черепахи. Пока набирался чайник, Прокл всматривался в чёрное зеркало над раковиной, слушая журчание воды. Он был рад темноте. Должно быть, жуткая у него сейчас физиономия. И как-то между делом мужчина вдруг отметил, что настукивает пальцами какой-то торопливый ритм. Прекратил. Но хромой стук вперемешку со скрипом продолжался. Очень уж знакомый. «Попил кофе, идиот!». Судорожно начал искать кран. «Вот он, чёрт!». Звук нарастал, и агент кинулся к кабинкам. Налетел на дверь так, что чуть не уронил чайник. Нащупал ручку и, заскочив в кабинку, влетел ногами на стульчак. Запер дверцу и прислушался. Раздался щелчок замка – в туалет вошли, и мужчина так крепко зажмурился, будто это должно было его спасти. Зажёгся свет.

– Контора поганая, – нетерпеливое бормотание охранника отлетело от керамики и усилилось так, что Прокл, сидя в третьей по счёту и последней кабинке, всё слышал отчётливо, – одни засранцы, да такие, что бумага улетает как лента пулемётная, другие жадюги – скупятся на этой бумаге, и людям приходится на второй этаж таскаться. Это ж надо! Хоть из дома носи.

Так глупо Прокл чувствовал себя только один раз. Обстановка один в один, только туалет армейский. Как-то раз, когда был ещё молодым солдатом, ему ну очень хотелось отлынить от зарядки. Зима, мороз. Он и заперся в кабинке. Всех обманул, кроме дежурного по роте. Тот, конечно, нашёл хитреца и выволок в расположение. Что было дальше, вспоминать не хотелось, но от таких фокусов его вылечили сразу.

Мужчина с пакетом под мышкой и чайником в руке открыл глаза и услышал, как отворилась дверь первой кабинки и… не закрылась.

– Тьфу ты! И здесь никто не работает, только по туалетам шастают, – торопливо бормотал охранник. Заскрипела средняя дверь. Прокл взглянул на рулон бумаги и похолодел, представив, как поиски приведут сторожа сюда. Зажмурился. И когда снова открыл глаза, приготовился бить.

– Ну, слава богу! Звание «Засранцы года» отдано первому этажу, – вахтёр загремел пряжкой ремня, закряхтел. Прокл чуть было не закашлял от испорченного воздуха. «Звание „Засранец года“ переходит охране!», – подумал затаившийся мужчина и попытался зажать пальцами нос, но тут же зашуршал пакет. К счастью посетитель второй кабинки этого не услышал – он ёрзал так, будто твист пританцовывал. Уйти бы сейчас, потихоньку, но Прокл не мог припомнить, скрипела ли дверь, когда он заскочил в своё убежище? Немного времени удастся выиграть, если выдать себя.