– Пока не забеременела, не опоздал.

– Это ж по-любому мне надо рассказать, а не матери.

– Естественно, че они в хуях понимают. Твой, что ли, вырос?

– Ага, – усмехаюсь сам себе, – вчера вернулся домой, а он с девчонкой там… химию делают.

– Бля, – Туман ржет надо мной, – держись, дед.

– Смешно ему, лучше дед, чем с шизой.

– В смысле?

– Ладно, проехали. Ты понимаешь, ему пятнадцать только будет. Главное, когда у меня живет, у него тут девчонки сразу находятся, вот прям в соседнем доме. У матери живет, я уверен, что не таскается сюда, там у него другая. Может, физику процесса там изучают.

– Весь в отца.

– Еще б мозгов, как у отца.

– Да норм все у него для его возраста. Раз за девчонками бегает, значит, интересуют его, значит, гормоны развиваются нормально. Про резинки расскажи, покажи. Бабе не доверяй это. У баб там… что в голове, то в подвале, короче. Это твоя ответственность как отца. И презервативы это не только от беременности, это защита от инфекций. Да вообще у мужика всегда должны быть, его можно и как жгут остановить кровотечение, и воды собрать, если надо, и зажигалки со спичками от влаги можешь сберечь.

– Ему пятнадцать еще! Рано, может?

– Все равно ты не будешь с ним двадцать четыре на семь. Поэтому лучше провести инструктаж заранее.

– Спасибо. У тебя как дела вообще? Слышал у тебя новый сотрудник.

– Да… – машет рукой.

– У меня тоже. Знаешь кто?

– Неа.

– Подружка дочки Гуляева. Как бы не шестерила.

– Уууу, – затягивается и выдыхает, – ты попал.

– Да мне нечего скрывать, но знаешь же… любое можно вывернуть так, что виноват будешь.

– Мой тебе совет, если от такого человека не избавиться, то лучше с ним дружить. А еще лучше, чтобы она зависела от тебя.

– Мне свобода нужна, а не контроль постоянный.

– Знаешь, есть такая поговорка, скажи мне кто твой друг… Так вот я дочку Гуляева знаю, нормальная девчонка. Может, и подруга ее ничего.

– Ладно, мне пора уже, Туман.

– Давай, дедушка Сом. С сыном не затягивай. Но если что, приходи, если решишься рожать.

– Сплюнь, – стучу кулаком об его и расходимся по своим отделениям.

Вся жизнь врача делится на три состояния. Ты в больнице, ты вне больницы и ты в операционной. Как только переступаешь ее порог, надеваешь перчатки, одежду, вскрываешь чью-то грудную клетку, касаешься сердца, начинаешь очередную борьбу за чью-то жизнь.

Операция длится около шести часов.

Но пациент спасен. Это главное.

Вызываю Коршунова к себе.

– Что в отделении было, пока я на операции был?

– Трое поступило. Двоих выписал, как обсуждали. Смолова…

– Что? – даже хочу, чтобы начудила чего и был бы повод ее отстранить от работы.

– Она забрала Варвару Степановну и уехала с ней куда-то.

– В смысле, забрала?

– Сказала, что вы дали согласие.

– Коршун, я на операции был! Какое я нахрен дал ей согласие?

– Она сказала…

– Она сказала... Ищи давай, обеих!

12. Глава 11

– Инночка, я как будто тридцать лет скинула, – Варвара Семеновна усаживается на переднее сидение моей машины, помогаю ей пристегнуться и трогаемся в сторону ее дома.

– А я вам говорила, что спа и массаж творят чудеса. А еще очень классно походить на массаж лица.

– Да куда мне…

– Ого… на пенсии, можно сказать, у людей второе дыхание открывается. А вечер-то какой был… – после спа я еще нашла для нее местечко в литературном клубе. Стихи там разные, песни по душе. – Да, а Алексей Иванович с вас глаз не сводил.

– Да куда мне… Больная вся…

Я усмехаюсь, но не поддерживаю эту тему. Когда она начала мне на осмотре перечислять все, что у нее болит, а потом то, чем она лечится, я и поняла, почему Амосов мне ее дал. Все лечение ей уже давно назначено и больница ей не нужна. Просто она одинокая, пожилая женщина, которой не хватает общения. Коршунов в принципе и подтвердил мои догадки. Чтобы немного развеять бабулю, не сплетни там какие-то собирать на лавочках, а на вечер поэзии сходить.