– Да хочу, чтобы он мне сыграл как-нибудь!

– Не смешно! – насупился друг.

– Это точно, – подтвердил я, – Мне не до смеха.

– Но Флейтист своей игрой может создавать миры, перекраивать реальность, заменять одну душу другой… Даже королям и королевам не подвластно такое!

Что тут скажешь? Это правда.

[1] Роджер Желязны роман «Хроники Амбера.

[2] Бабочка (ирланд.)

[3] Людей.

[4] Страна Вечного Лета

Королева Тианиель в платье цвета ягод остролиста стояла у перил королевской ложи, возвышавшейся над турнирной ареной. Волосы того черного цвета, который бывает лишь на крыльях райских птиц, прямыми прядями спускались на оголенные вырезом плечи. Отсюда, снизу, её глаз не видно, но знаю: они глубокого аметистового оттенка, холодные и переменчивые, как ветер ранней весной.

Мой родной Неблагой, Темный, Ночной, Двор Теней… Сколько названий! Все они отражают лишь частичку сути. На самом деле существа, обитающие здесь, мало чем отличаются от тех, что нашли приют при Благом Дворе. Правила, этикет, интриги, вечная борьба за частицы власти, не прекращающиеся никогда – все, что угодно, лишь бы наполнить смыслом существование. Вольные фейри очень давно отказались в этом участвовать. Некоторых из них выслали за провинности, другие сами так захотели, найдя смысл долгой, почти бесконечной жизни в других вещах.

Флейтист – один из таких. Он – легендарная личность, овеянная слухами даже у нас. Лично его знала королева Мэдб. Говорят, он был знаком с прародителями, некоторые считают его одним из них… Не знаю, чему верить. Сили рассказывал как-то семейную легенду, как Мэдб стала королевой: это ведь не просто титул! Трон нелегко завоевать, но ещё сложнее удержать. Так вот, корону ей обеспечил Флейтист, подарив своей флейтой волшебный голос, которому никто и ничто не может противостоять. Правда, как у всего, у этого дара был изъян: лишаясь голоса, Мэдб не могла сплести ни одного заклинания, полностью теряя силы. Этим в свое время воспользовались враги, преподнеся ей кусок посоленного сыру, которым она подавилась и умерла. Кто это подстроил, так и не выяснено до сих пор. По общему согласию, смерть королевы решили считать роковой случайностью. Я иногда хожу навещать прекрасный куст жасмина, выросший на месте упокоения моей названной матери[1].

Тианиель при поддержке Сильвара прекрасно справляется: великолепный у них тандем. Со светлой Эониель у них даже «дружба» – что само по себе смешно. Любезные речи обоих королев при встрече сравнимы с шипением двух змей.

Как же я ненавижу надевать доспех! А без него на турнир нельзя. Мой – медный, с двумя рыжими лисьими хвостами на шлеме: с ними тоже связаны занятные истории, расскажу как-нибудь. Доспех ковал сам подгорный король Двалин, по просьбе королевы: она же его зачаровала, как и вороненые доспехи своего сына.

− С таким колючим характером, тебе понадобится особенная защита, − говорила она мне, преподнося эти доспехи на тридцатилетие, − Многим не дают покоя обиды, нанесенные твоим острым, как терновый шип языком.

Мэдб знала толк в битвах, прекрасно разбиралась в оружии… Мне её очень не хватает, даже сейчас, спустя много лет.

− Сэр Люк, приветствую, − это мрачный рыцарь Роннан, с большими тюленьими глазами и неизменной коричневой шкурой за спиной. Его доспех невнятного цвета сухих водорослей, прямые каштановые волосы достигают локтей. После того, как Сумеречная дама покинула Неблагой Двор, на его устах не видали улыбки. Мне приходилось с ним сражаться в тренировочных боях… В отношении меня, это больше походило на избиение младенца. Серьезно, я реалист: мне его в бою не победить, даже если сама Абунданция в мою честь станцует на колесе танец удачи.