Именно это обстоятельство не позволило старшему группы пугаться дальше, а перейти на командный ор: «Молчать!» Девочки хоть и не имели понятия об армейских уставах, но резко заткнулись, уставившись на грозного командира.

Незнакомая тётка подбежала, схватила ребёнка и, прижав его к груди, принялась успокаивать крикуна. Вот только у неё ничего не получалось. Мелкий Набулио, явно находясь в неадекватном состоянии, с глазами, полными слёз, с ужасом продолжал пялиться на Диму.

Скоротечный клип начал меняться, и молодой человек скомандовал: «Стоп, клип». И тут до него дошло, как до жирафа, что это безобразие нужно было уже давно остановить. Хотел было отмотать воспроизведение на старт, но передумал, решив, что подобная встряска с впрыском адреналина очень даже в тему.

Дима за считанные секунды увидел реакции Веры и Танечки, которых и теоретически бы не смог предположить. Особенно его удивила Танечка. Эта «хрень космическая» вела себя как обычная перепуганная баба.

С одной стороны, это удивило. С другой – заставило задуматься. Получалось, её искусственное сознание действительно в эмоциях максимально приближено к человеческим. Только по «заводским настройкам» оно у неё абсолютно эгоистичное. Хотя подобных ей в современном обществе пруд пруди. Выйдет в люди – затеряется.

Отсюда Дима сделал вывод: Танечка может пугаться, испытывать вожделение, голод, жажду и удушье, как все. Притом, скорее всего, эти низкие по эволюционной градации чувства у искусственного духа идеально подогнаны под человека. «И что мне это даёт?» – думал он, внимательно рассматривая пришелицу с того света.

Танечка поймала его взгляд, и это окончательно заставило её успокоиться, моментально, как и Вера, превратившись в безэмоционального робота. Она, сделав вид, что ничего не произошло, деловито подошла к замершей няньке и принялась зачем-то изучать ребёнка с остекленевшими слезами.

Дима перевёл внимание на Веру. Брюнетка рентгеновским взглядом просвечивала равнодушного Кона, который, сложив руки на груди, любовался взъерошенными тучами. Дима не понимал её недовольства, пока девушка не принялась за допрос Господства, что разом всё объяснило:

– Кон, признайся честно. Ты же знал, что я панически боюсь кошек?

– Нет, – со спокойствием памятника ответил лысоватый старичок.

Вера тяжело выдохнула, разжала кулачки и принялась настороженно осматриваться, полагая, видимо, что страшный для неё зверь залёг где-то поблизости, продолжая на неё охоту. Но кошки нигде не было видно.

– Ну всё, – Дима наконец решил возложить на свои плечи руководство операцией. – Успокоились и собрались. Кон, будь добр, выдай нам подноготную этого взрывного в эмоциональной составляющей клипа.

– Никакой подноготной нет, – продолжая равнодушно рассматривать тучи, ответил невзрачный экскурсовод. – Это лишь констатация факта.

– Ой ли? – с первых же слов не поверил ему Дима. – Хочешь сказать, что это копия реальности?

– Нет, – сделав недоумённый вид, Господство перевёл взгляд на молодого человека, вроде бы как не понимая вопроса.

– А раз клип искусственен, то имеет смысл, – тут же добил ангельскую сущность Дима его же логикой. – Думаешь, я не заметил, что ребёнок в состоянии истерики увидел меня? Хотя я для него дух, привидение. А увидеть он меня мог только в одном случае – сознание малыша перешло в неадекватную фазу. Попросту говоря, он от страха поехал кукухой.

– Да, – как ни в чём не бывало согласился старичок. – Это был его первый опыт перехода из реальности в виртуальность собственного подсознания.

Дима изобразил недобрый взгляд, всем видом показывая, что поймал Кона на лжи.