А какой болью захлестнуло сердце Буромякина, когда ему доложили, что в Чечне уже шесть лет идет война и гибнут пацаны!.. Как он стал страдать! За два месяца до выборов… Как стал страдать!.. И тут же граждане города стали обнаруживать в почтовых ящиках двухстраничные газеты с изображением страдающего Буромякина и огромным шрифтом над передовицей «ЧЕЧНЯ– БОЛЬ МОЯ». Потом бывший «пивник» Буромякин, как и остальные буромякины, внезапно почувствовавшие способность управлять не только краном и шлангом, но и государством, излагает довольно зрелую программу, как все взять и перестроить, чтобы у нас не было богатых и бедных, а были лишь одни богатые.

Вот такой папа из «обнесенной» квартиры…

Мама являла собой образец первой леди, отсюда и «тактичное» напоминание про «пожарных». В любой семье мама – имиджмейкер папы. Эта пара, судя по всему, исключением не была. Кравцов пригляделся и сделал следующий вывод– у мамы с женским вкусом все в порядке, а как одевать мужчину, она имела весьма смутное представление. Одеты они были практически одинаково. Имеется в виду стиль и материал. Но если маме все подходило и прослеживался вкус, то на папе это выглядело как седло на корове. Вывод: папа не имеет собственного мнения и подчинен маме, раз позволяет себя одевать в то, что нравится ей. Кравцов, сейчас приедет эксперт, а ты бери-ка папу и беседуй с ним без стервы-мамы. С ним удобнее получится. Человек без собственного мнения – это твой клиент, Кравцов…

А вот дочка Кравцову сразу не понравилась, и он не мог понять почему. Судя по всему, она не нуждалась ни в чем и прекрасно отдавала себе отчет, что эта кража – просто этап их жизни и если что-то украли, то мама с папой это купят снова. Даже лучше, чем было. Однако, несмотря на то что прошло довольно много времени и пора бы успокоиться, тем более что в текущем разговоре не было никаких признаков нервозности, взгляд девочки был испуган, и чем дальше, тем больше на ее лице отображалась тень волнения. «Это нехорошая девочка! – бубнило что-то в районе селезенки у автора «наиболее удачливого маршрута движения…» – Зацепи ее, а дальше – будем посмотреть…»

Папа сказал Марку, что угроз не поступало и что, если кто-нибудь «наехал», он давно бы эту бодягу развел самостоятельно, со своими пацанами. Кравцов мило улыбнулся папе, убедившись в правоте своих предыдущих умозаключений.

За разговорами о наркоманах, наемных убийцах и бешеных собаках время пролетело незаметно, и стук уличной двери возвестил о прибытии Лехи и эксперта.

Кражу действительно нельзя было отнести ни к одной категории из известных. После того как эксперт управления Антон Смирнов произвел все необходимые мероприятия по изъятию следов обуви, «пальчиков» и щелкнул несколько раз доисторическим «Зенитом», все вошли в квартиру, и Ширшов предложил папе с мамой напрячь память и назвать то, чего не хватает после их ухода из квартиры.

То ли с памятью их что-то стало, то ли, наоборот, она была исключительной. В квартире не хватало всего одной вещи. Ею являлся персональный ноутбук папы. Злодеи не взяли ни шкатулку с золотом мамы, ни радиотелефон под красное дерево за восемь тысяч, ни видеокамеру «Сони», ни все три шубы общей стоимостью триста тысяч… Дальнейшее перечисление не имеет смысла, ибо если бы воры забрали все, к чему они не стали даже прикасаться, то всей этой преступной группе на следующий день после продажи украденного можно было спокойно убывать на ПМЖ куда-нибудь под Калифорнию. Однако воры довольствовались лишь ноутбуком.

– В компьютере была информация, касающаяся вашей профессиональной деятельности? – задал Марк вопрос, который бы в первую очередь задал любой опер.