Пожимаю плечами. Прячусь под зонт, прижимаюсь к твоему боку. Улыбаюсь.

– Ну ты не могла взять и уйти.

– Как это я не могла, когда я встала и ушла?

– В том и дело, что ты повела себя не правильно.

– Юр, ты сидел с коллегами, вы пили пиво и болтали. Я вышла поговорить по телефону. Полчаса. У вас там в компании внезапно появились правила этикета, где людям нельзя выходить поговорить по телефону?

– Ты вышла и пропала. С каждым из моих коллег сидела жена, которая умудрилась не утонуть в туалете, пока мы сидели в кафе.

– 

Юра, блин. С каждым сидела жена, которая знает других жен больше десяти лет. Я вижу их второй раз, и я мило улыбалась и щебетала больше часа.

– Аня…

– О, нет. Не надо указывать на меня пальцем. Пол-ча-са. Я болтала с Катькой, и никто не умер за это время. Да вообще не произошло ничего за эти полчаса. Мы правда ругаемся из-за моего телефонного звонка?

– Мы ругаемся не из-за телефонного звонка, а из-за того, что повела себя бестолково на важном ужине.

– Ну может быть тебе стоило взять одну из этих умных в жёны? Они обсуждали час, где покупать свитер для кошки. Или для собаки. Я не представляю животное с кличкой Пика.

– Ань, ты серьезно?

– Юр, я вообще не понимаю, из-за чего ты злишься!

– Да из-за того, что ты думаешь всегда о себе!

– Не ты ли мне говорил, что нужно ссориться из-за конкретной проблемы, не объединяя все грехи с момента знакомства?

– А не ты ли говоришь, что ты вышла замуж за своего лучшего друга? Ну хреново ты себе дружбу представляешь.

– Ну это не значит, что ты на диване ложишься спать.

– Именно это и значит, ты же даже не слышишь меня. Делаешь вид, будто ничего не произошло. Могла бы просто не идти со мной и всё.

– Я и не хотела идти!

– Серьезно? Я не сразу понял, только когда подумал, что тебя смыло в туалете.

– Юр, не преувеличивай. Я поняла, что не понимаю проблему. Но вижу, что это важно для тебя.

– Ну вот я остыну, и тоже смогу так же спокойно говорить с тобой.

– Окей, но тогда я сплю с тобой на диване.

– Слушай, давай это будет тот спор, когда всё-таки за мной останется последнее слово?

Она долго-долго слушалась мной. Мы сроднились за минувшие столетья: тишина и я. Вчера ждали тебя, сидя на подоконнике. Теперь уже тишина, склонив голову набок, терпеливо вникала в мои откровения.

Я научилась распознавать её оттенки, этой мелодии с обязательным продолжением.

Завтра буду бросать камешки вслед кораблику. Он будет покачиваться на волнах. Казаться игрушечным на далёком прямом горизонте. Потом ты с корабликом, вместе с неправдоподобно белыми парусами на фоне голубого неба и кричащими людьми на борту исчезнете. Будете медленно удаляться, затем ускоритесь, прежде чем пропасть из глаз совсем.

Я останусь тут, буду кидать камешки и украдкой изучать этот стык моря и неба. Украдкой, будто меня интересуют только круги на воде. И вовсе я тебя не жду. Ни тебя, ни твой кораблик, взметнувший паруса на встречу разлуке. Когда тишина начнёт давить на уши, я тихонько буду напевать, чтобы слышать только свой голос.

…На днях мы встретились с нею снова. Вековая разлука изменила цвет моих волос, в то время как сама выглядела по-прежнему: в ней нет тебя.

Ужели и правда за край земли тебе стало мало океанов? Стрела земного металла нацелилась в голубую Вселенную, прочь от родной Земли. Я подняла руку, взмахом желая счастливого пути. Рык ракеты заглушил все вокруг.

Даже тишина примолкла за спиной на секунду. Но не утерпела, обнаружила себя взрывом. Тишина, знаешь, иногда оглушает. Мне тебе её не описать иначе. Я не хочу вас с ней знакомить, и не удасться: как только ты ступаешь на порог, тишина удаляется.