Экономка вскрикивает от неожиданности. Глаза тут же наполняются слезами. Она нервно теребит подол фартука, неуверенным жестом заправляет за ухо почти незаметную прядку.

– Алексей Николаевич, я же верой и правдой… Столько лет… Извините меня, – тихо бормочет она, и мне вдруг внезапно становится жалко эту немолодую женщину. Работу она, конечно, найдет. Да и нареканий, кроме слива информации моей матери, больше не нет И если к этому я привык, то терпеть наглое обращение к Кире не собирался.

– Боюсь, вы не уживетесь с моей женой под одной крышей, – замечаю я устало. – Как вы собираетесь выполнять распоряжения Киры Михайловны, если не уважаете ни ее, ни меня?

– Так… Нина Вадимовна ничего не сказала. Даночка тоже. Вот я и подумала… – лепечет Надежда.

– Вы можете к ним переехать, – сардонически улыбаюсь я, – сразу как получите расчет…

Надежда смотрит на меня злобно и бросает с вызовом:

– Вот только кто ваши девятьсот квадратов убирать будет и всякие бланманже готовить?

– Найдутся желающие, – усмехаюсь я и даю знак охране проводить бывшую сотрудницу за ворота.

Мать звонит через пять минут. Охает и причитает. Но я не слушаю ее.

– Мне некогда, мама, – бурчу устало. – Едем Кире за платьем и мне за костюмом.

– Ты совсем с катушек слетел с этой Кирой, – тяжело вздыхает мать. – Даже свадьбы нормальной не организовал.

– Влюбленным все прощается, – смеюсь я и, закончив разговор, прошу охранника выкатить из подземного гаража мой Крузак.

В свадебном салоне, закрытом для остальных посетителей, Кира выбирает простое платье с квадратным вырезом. Очень скромное и одновременно офигенное. Приталенный силуэт и открытая спина делают ее похожей на роковую женщину. Хотя… Шакира Мансурова и судьба – понятия аналогичные.

Покупка костюма вообще не занимает много времени. Мы заходим в бутик Армани, расплачиваемся и забираем пакет.

– И все? – удивляется Кира. – Ты даже померить не захотел.

– Они знают мои мерки, – весело отмахиваюсь я. – Я им артикул прислал. Велел выдать точно такую же пижаму.

– А если мне не понравится? – улыбается она. Вечернее солнце раскрашивает волосы в золотистыми бликами. И даже бросает немножечко света в глаза. Мне кажется, что они у Шакиры искрятся.

– У меня этого добра навалом, – смеюсь я. – Сама выберешь подходящий. Я тебе доверяю.

– Абсолютно зря, – хихикает Кира. – А вдруг ты мне понравишься в цветастых шортах и смокинге?

– Ну, тогда ты пойдешь в бикини и в фате, – фыркаю я. Мы возвращаемся домой перед самой видеоконференцией со съемочной группой. Васька тут же узнает мой кабинет и вопит так, что у меня закладывает уши.

– Воск, ты в Москве? Я сейчас приеду, нажремся!

– Пока никого не приглашаю, – улыбаюсь натянуто. – Я тут не один…

– Алексей Николаевич, ходят слухи о вашей свадьбе. Это правда? Вы женитесь? – подает голос мой директор. – В Рупоре у Анжелики целый пост про вас и какую-то Шакиру.

– Женюсь, женюсь, какие могут быть игрушки? – напеваю я песенку из «Соломенной шляпки».

– Как женишься, Лешенька? – охает Танечка, по всей видимости, собиравшаяся затащить меня в свою гримерку в первый съемочный день.

– В обстановке абсолютной секретности, – рыкаю я и строго обращаюсь к директору. – А вы, Оксана Валерьевна, почитываете вражеские блоги?

– Как и все, Лешенька, – легко и непринужденно отмахивается она.

– Уволю, – бурчу недовольно. Вот только мой директор воспринимает угрозу как шутку и заливисто смеется.

– Ты женишься? – изумляется Витька Мерцхали. Трет ладонью обалдевшую физиономию. – На ком? Я ее знаю?

– Жену в студию! – настаивает обычно равнодушный Васька.

– Сейчас, – киваю я и звоню Кире, оставшейся на веранде. – Ты не могла бы присоединиться ко мне, дорогая?