Отбросив чашу с отваром, он покинул темную комнату. Через некоторое время он вернулся не один. Дернув за рычаг, цепи ослабились, и я упал на пол. Другие клирики подошли ко мне, открепляя кандалы от рук и ног. Швырнув мне мешковину на пол, они позвали меня за собой. Пришлось одевать то, что дали.

Они также дали мне повязку на глаза. Я долго был в темноте, и потому глаза стали чувствительными к свету. Они завели меня в другую комнату, оставив одного. Сдернув повязку с глаз, я стал привыкать к небольшой свече, освещающей комнату. Тут было две кровати, на которых стопкой лежала одежда. Как я понял, одна предназначалась для моего друга, только я пока здесь был один. Развернув одежду, я был несколько удивлен тому, что лежало передо мной. Здесь была и аккуратно наглаженная рубашка, вверх от кожаной брони, наподобие куртки с капюшоном, крепящейся ремнями, легкие мешковатые штаны и сапоги на шнурках. Честно сказать, раньше я и не мечтал одеть такое. Нам давали лишь разные обноски, а об обуви приходилось только мечтать. Скинув мешковину, я стал примерять одежду. Она вся была сшита точно по мне. Она не была узкой, но и не была широкой, и не стесняла движений, которые я немного опробовал в ней. Сапоги оказались тоже на редкость удобными. На всей этой одежде стояло клеймо меча, воткнутого в скалу, в ромбе. Такую одежду могли носить только члены ордена Клинка, да и вряд ли она свободно могла оказаться где-то снаружи. Хоть в крепость и пытались проникать воры, живыми не выходил отсюда никто.

Одевшись, я лег на кровать. Она была мягкой, как пушинка. Может быть, мне так просто казалось, но все же это был не тряпочный лежак на полу, а вместо подушки тряпка с сеном. Я стал ожидать друга. Как только в комнату вошел служка, держа в руках поднос с едой, я сразу вскочил на ноги. Эта привычка оттачивалась годами, не важно, кто бы вошел, мы все должны были встать. Поставив поднос с едой на столик, он удалился. И вновь я не поверил своим глазам. Здесь была нормальная еда, да и которую я еще не видел ни разу. Обычно нас кормили похлебками и сушеным мясом, а тут было несколько фруктов, да и странного рода каша. Я не был привередлив, голод есть голод. Я все съел.

Через какое-то время в комнату вошел мастер. Он объяснил, что теперь я могу свободно передвигаться по крепости, если пожелаю того, но мне все равно придется ждать того момента, когда моего товарища приведут сюда. Видимо он пострадал куда больше, чем я.

Что же, я всегда хотел обойти крепость, посмотреть ее, но уже без сопровождения. Как только первые лучи солнца стали освещать небеса за небольшим окном, я реализовал это свое желание. Я прошелся по всем залам и комнатам крепости, кроме зала инициаций. Туда меня не пустили пока. Я даже спустился в подвал, где служки подготавливали очередные места для вновь прибывших, которые скоро будут завезены сюда. Орден Клинка никогда не пустовал, и, после того, как будут подготовлены новые воины, они вновь набирали детей, чтобы тренировать их так, как и нас.

В этот момент я понял, что свобода, о которой ты так мечтал здесь, проходя тяжелые тренировки, может в итоге стать непонятной для тебя. Раньше ты и мечтать не мог о том, что когда-нибудь ты пройдешь все трудности здесь, и теперь настал тот момент, когда никто уже не стоит у тебя за спиной. Ты волен делать то, что угодно сам. Никто тебя больше не ограничивает. И это вывело немного меня из равновесия. Что теперь делать мне? Что мы будем делать с другом? Куда нам идти, когда мы закончим обряд посвящения? Я обратился с таким вопросом к одному из мастеров, и тот ответил, что теперь мы сами, как и они, являемся мастерами боя, настоящими воинами, и что нас с радостью возьмут куда-нибудь на службу, но здесь мы не останемся.