– Он понял, что ты снова пришла в этот мир, – опять зловеще прошептал голос над моим ухом.

Вот только на этот раз голос, совершенно точно, был другим!

Затем я услышала, как слева от меня зашептал третий голос:

– Он в гневе.

И четвертый:

– Он охотится за тобой.

А после – пятый, срывающийся сквозь шепот на крик:

– ОН НАЙДЕТ ТЕБЯ!

Это было словно ураган, который внезапно стих на самом своем пике. Дрожа, я стояла на месте и оглядывалась по сторонам.

– Если бы ты не была собой, то сейчас тоже умерла бы здесь, как и я, – внезапно прошептал голос прямо за моей спиной.

Вот только этот голос был не детским.

Женский.

А потом – снова тишина. Сквозь которую до меня не мог пробиться даже шепот волн, даже шелест листьев, потревоженных ветром.

Табличка. Металлическая памятная табличка на алтаре в метре от меня.

Проглотив ком в  горле, я сделала пару шагов и присела, создавая на считанные секунды совсем слабый световой пульсар – чтобы никто не заметил его вдруг издалека. И он погас, едва я успела в его свете прочитать надпись, выгравированную на пластине из прочного металла:

«Вечная память и вечный покой воспитанникам и учителям приюта «Горный ветер», трагически погибшим здесь в ночь с 9 на 10 марта 4653 года».

Дальше был список имен.

От дрожи мои ноги подкосило и я села на песок.

Ночь с 9 на 10 марта 4653 года.

Это ведь…

Ночь моего рождения.

Вечером 9 марта у мамы начались схватки, и в полчетвертого утра доктор зафиксировал мое рождение.

Интересно, а не… а не случился ли этот обвал как раз в полчетвертого?

И не в полчетвертого ли Ванесса Лоунвуд полетела с обрыва вниз головой?

Конечно, все это можно было бы назвать лишь совпадением, из-за которого я сама надумала себе лишнего… Если бы не те голоса, которые совершенно четко шептали мне предостережения.

Мне казалось, сердце вот-вот выскочит из груди и упадет на влажный песок. Я не представляла не то, что же делать – я не представляла даже, что же думать.

Проклятье, да что вообще в этой моей прошлой жизни произошло? И почему эти воспоминания так странно, такими маленькими обрывками, пробуждаются во мне, при тех или иных не похожих друг на друга обстоятельствах?

Но что самое страшное, этот шепот буквально прямым текстом сообщал мне, что Кристиан Эндор в самом деле ищет именно меня, свою покойную жену, перерождение которой для него крайне нежелательно. Если, конечно, где-нибудь здесь поблизости нет еще одного могущественного существа, проявляющего нездоровый интерес к новой инкарнации Эмбер Роуз!

Нервно засмеявшись с этой последней дурацкой мысли, я наконец сумела подняться на ноги и посмотрела на часы: пора возвращаться.

В последний раз обернувшись на алтарь, я достала из кармана конфету, которую положила на каменную плиту, и побежала со всех ног. На ходу готовя цепочку заклинаний.

Один за другим, прыжки прошли без сучка и задоринки. А еще через двадцать минут спринт вдоль линии берега, под прикрытием древесных крон, завершился: впереди были городские улочки. В которых мне уже приходилось маневрировать, чтобы не попасть никому лишнему на глаза.

И вот, наконец, он: театр, который я покинула более чем полтора часа назад. К счастью, черный ход все так же был без присмотра, так что мне удалось в него проскочить. Чтобы прошмыгнув по коридорам до дамской комнаты, запереться в той самой кабинке, и с облегчением выдохнуть, когда обнаружила там ранее оставленные сумки-мешки с вещами.

Что ж, сейчас рядом со мной не было Алисии, поэтому приходилось одеваться в сложный красивый наряд самой! Ох, как же хорошо, что корсеты вышли из моды пару десятилетий назад, да и бельевые под одежду одевались исключительно по желанию – если дама в самом деле не могла похвастаться идеальной фигурой, но при этом хотела выглядеть как можно эффектнее. У меня же такой проблемы никогда не было, так что и бельевые корсеты на мне никогда не шнуровали. А это, в свою очередь, на порядок облегчало процесс надевания платьев. Что было особенно актуально в моей ситуации! Хотя даже так мне пришлось порядком повозиться в попытках одеться красиво и аккуратно. Малейшая небрежность вызвала бы подозрения касательно того, чем же я таким занималась.