***

– И вы что, обе воспользовались его подсказками?! – почти с ужасом смотрела на своих подруг Нина Чиатурия. – Это вы-то, которых я думала, знаю как саму себя! Как вы могли, это же стыдно!

Лида с Лизой переглянулись и забавный эпизод экзамена, почти чудесное приключение, которым они только что восторженно обменивались между собой и делились с подругой, вдруг предстало перед ними с какой-то совсем другой стороны, о которой они даже не задумывались. Почему они сами не заметили этого раньше? Волна светлой радости схлынула и, как любой провинившийся, они потупили взоры. Но тут же Лида встрепенулась и удивленно, как бы вглядываясь в себя, спросила у подруги:

– Ниночка, а что тут стыдного? Я ни у кого ничего не отнимала. Я даже не просила о подсказке!

– Но ты ее легко приняла! Как же не отнимала, если ты получила выигрыш, преимущество перед другими девочками? Им-то никто не подсказывал! Это не честно.

– Ты действительно считаешь, Нина, что мы обманом получили свои отметки? – мнение княжны было очень важно для Лизы. За столько лет, проведенных вместе, она привыкла считать Нину кристально чистым, самым честным человеком. Она такой и была, это много раз подтверждалось в различных институтских ситуациях. Представить, что княжна Чиатурия в чем-то погрешит против совести, было немыслимым для тех, кто знал ее близко.

– А ты сама как думаешь, Лиза?

– Я не знаю, девочки. Только на душе сейчас стало как-то нехорошо. А до этого было так… Мне что, надо было сделать вид, что я не поняла его? Но он друг дяди Саввы, они вместе приходили в первый раз. И он такой взрослый, такой талантливый, его даже наша maman пригласила. Как мне надо было с ним поступить?

– Ну да! Лизе надо было притвориться слепой, а мне тогда глухой что ли? Мне-то он просто вслух указал на ошибку. Верней, пошутил, но все же было понятно. А притворяться – это честно? Или надо было встать и сообщить о его подсказке учителю, чтобы стыдно стало ему, этому взрослому человеку, который почему-то захотел помочь мне?

– Лида, прекрати! То, что ты говоришь – это вообще ужасно, ты сама понимаешь! – Нина прижала ладони к ушам, как будто слышать речи подруги ей стало невыносимо.

– Ниночка, ты же знаешь, как Лиде нужна какая-нибудь награда. Гораздо нужнее, чем нам с тобой. Тем более – сейчас, – тут Лиза понизила голос, вспомнив о несчастье. – Медалистку скорей возьмут преподавать в приличную семью, чем просто выпускницу. А Лиде непременно придется теперь помогать маме.

– Лида, прости, я не подумала совсем, – покраснела княжна. – Тем более ты так старалась весь год!

– Да нет, ты права, конечно. Но ты… и не права, – Лида подошла и обняла подругу. – Я совсем не думала тогда ни про медаль, ни про оценки. Вот, если бы думала, выгадывала, то тогда как раз и была бы подлой врунишкой. А так я просто обрадовалась тогда, честно. И всё. Ну, забыла я про ту противную луковицу!

– Ладно, девочки. Действительно, я наверно хочу больше, чем нужно и возможно, ото всех.

– Нет, Нина. Ты, прежде всего, от себя требуешь того же, а значит имеешь право. Я рада, что тебе этот Борцов ничего не подсказывал, а то бы ты после измучилась. А так – ты всё сделала сама! – Лиза тоже обняла подружек.

– Лиза! А ты? Ты что тогда подумала, когда поняла, что он тебе подсказывает? – шепотом на ухо спросила Лида.

– А я девочки, не помню толком. У меня только сердце застучало часто-часто. И я подумала, надо же, он меня узнал! Вспомнил. А потом так захотелось показать, что я все-все поняла, что я не бестолочь какая-нибудь. Вот.

– А как ты думаешь, почему он нас с тобой изо всех выбрал? – все еще шептала Лида.