что люди —
убивают,
находишь алиби,
вину снимая
с суицида.
Ты взял большую ношу на себя,
но прежде,
чем других судить,
реши,
кем быть…
Самозванец, —
души своей,
не Бог и не судья.
Как маятник внутри мотаясь,
не выходит…
определить
в себе себя.
«КолЯ чужое сердце шилом…»
КолЯ чужое сердце шилом,
играя с жизнью,
веселясь,
смеясь в лицо душевной боли.
Я призывал не жить уныло,
и не считал себя ранимым,
пока не слушал этой соли.
Любовь
вообще считал насмешкой,
нелепой выдумкой,
игрой,
обманом.
Чужих тревог и мук не чуял,
плевал на души
и сердца.
Не ожидая,
что однажды
таким же,
стану,
не ожидая,
что примерю
роль одинокого отца.
Как вышло,
сам такой ранимый,
как мог я
резать,
рвать,
колоть…
Задвинув в тёмный ящик душу
превознеся над нею плоть…
Вокруг разбитые сердца
и судьбы,
я в центре,
в этом пепелище.
Я был заносчив,
нагл,
строптив,
в душе был просто нищий.
«Ветер рывком…»
Ветер рывком,
небо стало оплакивать,
сердце,
точеный камень.
Хрясь молотком,
сам себе вердикт накатал:
ты мне ветер,
небо,
дождь,
поле во ржи,
разваливаюсь,
как Кракатау,
с молчанием рыбы
снаружи,
внутри,
ревом тысяч
медведей.
Всё равно,
лучше тебя не сыщешь
среди семи миллиардов
людей!
«Я хотел…»
Я хотел,
хотел бы увидеть глаза твои…
Те глаза!
Те глаза,
что блестели,
сверкали,
те глаза,
что были со мной,
у меня внутри.
Те глаза,
что затмили собою светило…
От которых ослеп я,
оглох,
и сгорбатился,
но дававшие мне колоссальной,
неистовой силы…
Как мы жили с тобой,
не щадя никого,
ничего.
Не жалея ни двери,
обои,
палас,
Мы усердно,
ежедневно,
стирали о них,
красоту
и блеск наших глаз.
Не смогли,
не сумели,
не справились,
наказать бы,
избить бы нас палками,
чтоб не бегали,
и не прятались,
под чужими
лощеными одеялками.
Вновь встречаемся мы,
уж который раз.
Молча,
смотрим друг другу в глаза,
все слова давно уже сказаны.
Потратили,
разбросали мы
блеск своих глаз,
и теперь они глупо размазаны.
Я хотел бы увидеть глаза твои…
те глаза…
«Всё, закрыты глаза…»
Всё, закрыты глаза.
Всё.
Включайте мой сон.
Жизнь,
как бездарность.
Слабый сюжет.
Местами комедия,
драма.
Режиссёром был я?
Халтурщик.
Жаль не Оливер Стоун.
Продолжайте,
я у экрана.
Ползущей душой,
тянется лента,
вяленько,
просящая.
Стереть
этот миг,
сцену вырезать,
ужасный монтаж.
Главный герой,
человечишка маленький,