– Стой! – Девичий крик был очень громким.

Упырь застыл.

– Нет! Никиту нельзя трогать! Голос девушки был испуганным.

– Это еда, а не Никита, – ответил упырь, поудобнее перехватив топор. Замахнулся.

Юлия схватилась за топор. Волосы девушки развивались, глаза превратились в два чёрных колодца, скулы заострились, ногти на руках стали длиннее и пробили насквозь древко топора, как бумагу.

– Да я пошутил! Ха-ха-ха!

Довольный эффектом, упырь смеялся. Сначала тихо, но глядя на лицо Юлии, всё громче и громче.

– Да мы, в Гнилом лесу, все про твоего парня знаем. Вы как два телёнка, смотрите друг на друга, а о своих чувствах молчите. Я даже с Брюхом поспорил, кто из вас первым в любви признается. Я на тебя напёрсток синей пыли поставил, а Брюх на Никиту – баранью ногу.

– Дядя, у меня от страха, чуть сердце не остановилось!

– Ну, ничего страшного. Брюху расскажу как «подколол» тебя. Он такой шутке обзавидуется.

– Время действия «Ведьминого плаща» на исходе, – напомнила девушка, – через пять минут сработает заклинание чистоты.

– Да, да. Сейчас последнего заберу. – заторопился упырь.

– И не вздумайте с Брюхом, после этого за нами из своей лужи подглядывать! – предупредила его Юлия. Весь «романтик» мне испортите.

– Нет, конечно, как ты могла подумать. – сказал упырь, пряча улыбку, от вида которой, обычные люди седеют, или остаются заиками, если выживут.

– Юль, а этот смотрит на меня, вон как глазищами вращает! – сказал Грымж стоя над беззубым. Наверное, действие заклинания ослабевает.

Девушка подошла к мелкому. Посмотрела на небо. Белые зефирки беззаботно плыли по бездонной синеве, подгоняемые тёплым летним ветерком, иногда обгоняя друг друга, или соединяясь в одно большое облако. Юля улыбнулась. «Облака, такие же лёгкие и воздушные, как свадебное платье которое я мерила» – подумала она.

К девушке возвращалось хорошее настроение.

Она присела рядом, даже не глядя в его сторону, прикрыла пальцами его веки.

Глубокая ванна была похожа на огромный саркофаг, только чересчур белая. Эмаль слепила глаза, будто покрытая сверкающим инопланетным алебастром. Я лежал в ней, погруженный в воду, и не чувствовал своё тело. Мои глаза были открыты, я видел и слышал всё, но не мог пошевелить даже рукой.

– Ты осмотрела его хорошо? – спрашивала женщина в одежде, похожей на хирургический костюм.

– Да, всё как я хотела, – отвечала ей вторая, одетая в лёгкое платье, поверх которого был белый передник, то ли из клеёнки, то ли из скатерти. – Соответствует заказу.

– Внутренние органы проверила?

– Да.

Я понимал, что речь идёт обо мне, потому как они вглядывались в моё лицо и прикасались к моему телу, но я не чувствовал ничего, кожа была не чувствительной, но в ракурс моего зрения попадали их руки, что-то делающие на моём теле и плеск воды, в которой я лежал, по-видимому обнаженный.

Наконец, та, что в хирургическом костюме сказала:

– Тогда, думаю, его можно активировать.

– Думаю, да, – ответила в платье и переднике и поднесла руку куда-то в область моей шеи.

Я почувствовал легкое покалывание в голове, которое плавно переходило к лицу, затем перетекло к шее и дальше. В теле появлялась чувствительность, оно будто оттаивало после глубокой заморозки. И когда я почувствовал кончики пальцев ног, то попробовал пошевелить конечностями.

– Янг, я помогу тебе подняться, – сказала женщина в переднике и ухватила меня под локоть. – Кэрри, отсоедини от него датчики побыстрее, кажется, он готов к жизни.

– Конечно, Лейла.

Я смотрел на странных женщин, не понимая, но теперь, зная их имена, мог обратиться с вопросами.