– Кой черт мне думать о лошадях, когда я продулся подчистую? – удивился Семен, даже не пытаясь скрыть прозвучавшее в голосе раздражение.

– И все же я хотел бы, чтобы вы, мистер Вилькин, взглянули на дивного арабского скакуна, которого я приобрел на днях. Скажем, завтра, часов в одиннадцать пополудни. Я встречу вас у ворот британского посольства и провожу в конюшню.

Вилькина передернуло от досады.

– Что за бред? С чего это я должен смотреть на вашего скакуна, когда я в лошадях ни черта не смыслю?

– Поверьте мне, сэр, вам просто необходимо увидеть этого красавца, – монотонно увещевал британец. – Если не придете, будете жалеть.

– Ну, если вы так настаиваете… – с сомнением протянул Семен, начиная кое о чем догадываться.

Заинтригованный, Вилькин явился к британскому представительству в назначенное время и в самом деле был препровожден Тотенхеймом на конюшни.

– Как вы понимаете, дело не в лошади, – убедившись, что поблизости никого нет, бесстрастно сообщил англичанин. – Я навел справки, и мне сказали, что Азраэль лучший в своем деле, а вы знаете, как с ним связаться. Вы знакомы, не так ли?

Эсер усмехнулся и уклончиво ответил:

– Приходилось встречаться.

Британец приблизился к Вилькину, приобнял его за плечи и повел в угол, к длинным, во всю стену, поилкам.

– Ни для кого не секрет, – понизив голос, говорил Тотенхейм, – что наследник Менелика Второго всей душой стремится к исламу, в то время как Абиссиния уже много столетий страна христианская. Не скрою, у Антанты[5] свои интересы, и в наши планы не входит смена Абиссинией религиозной конфессии. Мы наметили человека, способного продолжить линию старого доброго Менелика.

Дойдя до поилок, британец остановился и замолчал, глядя на плотно пригнанные доски. В конюшне повисла тишина, нарушаемая лишь хрустом сена, что пережевывали крепкие челюсти хваленого арабского скакуна. Вилькин подождал и, не услышав продолжения, раздраженно обронил:

– Это вы хорошо сделали, что наметили человека. Всегда полезно подумать о будущем.

Англичанин неторопливо обернулся к собеседнику и снова монотонно заговорил, рассматривая переносицу Семена.

– Тут, мистер Вилькин, имеется одна тонкость. В этой варварской стране существуют свои традиции, пусть нелепые, однако с ними приходится считаться. Абиссинцы вообразили, будто бы их императоры ведут свой род от царя Соломона и царицы Савской. Наш же ставленник состоит лишь в очень отдаленном родстве с библейским царем и потому по местным обычаям на трон претендовать не может. Ибо существует строгая очередность, и наш человек в этой очереди отнюдь не первый. У нас имеются серьезные опасения, что абиссинцы нашего человека могут не принять. Вот если бы у него оказался символ власти – кольцо Соломона, передающееся от одного монарха к другому и свидетельствующее о праве раса[6] Тэфэри Мэконнына на абиссинский трон…

– Достаточно, господин посол! Я и так услышал слишком много, – оборвал британца Вилькин. – Все, что Азраэлю необходимо знать: где хранится кольцо, и как охраняется помещение. Ну и, конечно же, размер гонорара, который заинтересованные лица готовы заплатить.

Тотенхейм сунул руку во внутренний карман легкого пиджака, извлек блокнот и протянул Семену.

– Здесь схема дворца, часы смены караула и другая информация, которая может заинтересовать исполнителя. Что же касается гонорара… Кольцо хранится в шкатулке с другими драгоценностями императорской семьи. Как вы понимаете, мистер Вилькин, это не просто украшения, а самые настоящие сокровища. Среди них есть золотая диадема супруги негуса, украшенная изумрудом такой величины и чистоты, что стоимость его определить довольно затруднительно. Есть бесценное алмазное колье с рубиновыми подвесками, есть баснословно дорогой сапфировый браслет. Самым же уникальным предметом является гемма из камня астерикса. Царица Саввы приказала нанести на этот уникальный минерал изображение и название церкви, где она спрятала Ковчег Завета. Из достоверных источников известно, что перед тем, как сесть на трон, каждый новый негус