– Не владыка?! – ухмыльнулся Шарц. – Что ж, отлично. Тогда побежали!

Он и в самом деле перешел на бег, и оторопевшему Якшу пришлось подчиниться. Якш представил себя со стороны, и его одолел смех. Он попытался справиться с собой, но смех яростно продирался наружу, и Якш уступил.

– Нельзя смеяться на бегу. Смешинкой подавишься! – остерег его «безбородый безумец».

– Куда… ты меня… тащишь? – сквозь смех и бег выдавил из себя Якш.

– Одной моей пациентке срочно необходимо лекарство, – поведал Шарц.

– Ну и при чем тут я? – с подозрением выдохнул Якш.

– Ты подходишь наилучшим образом, – ответил нахальный лекарь.

– В качестве лекарства?! – поразился Якш.

– Ну да! – бесцеремонно ответил лекарь, и Якшу на миг пригрезилась жутковатая картинка, как его разливают по баночкам и скляночкам.

– Внутреннего или наружного? – ехидно вопросил бывший владыка всех гномов.

– Пошляк! А еще владыка… – досадливо фыркнул Шарц. – Ей увидеть тебя нужно. Она еще совсем маленькая девочка. Ей нужно увидеть бородатого гнома с волшебной тележкой. Я тут одну тележку приглядел, так что…

– Ей нужно что?! – Пальцы Якша стальными клещами впились в плечи «безбородого безумца», остановив бег, пригвоздив бывшего разведчика к земле.

– Повтори… – хрипло прошептал Якш. – Повтори, что ты сказал…

– Что именно? – чуть испуганно вопросил Шарц, весь подобравшись для боя.

«Что бы ты там себе ни придумал, ты пойдешь со мной и сделаешь все, что потребуется!»

– «Бородатого гнома, с волшебной тележкой»… я не ослышался? – почти жалобно вопросил Якш. – Так она жива?

– Жива? – переспросил Шарц. – Ну, конечно, жива. И даже скоро будет здорова… хотя должна была умереть этой ночью, но… а ты откуда все это знаешь?! – вдруг дошло до него.

На глазах Якша медленно показались слезы.

Шарц стоял, со священным ужасом глядя, как по лицу его владыки медленно катятся крупные прозрачные капли, а он просто стоит, стоит, не отворачиваясь, не стыдясь, не пытаясь их стереть или хоть руками закрыться.

– Так ты и в самом деле… – попробовал Шарц, но голос подвел, пресекся, – так, значит, все, что она говорила про свой сон… про тебя и… – Шарц опять сбился. Трудно говорить о чудесах, особенно если сам не раз уже сталкивался с практикой чудесного – самой чудесной практикой на свете! Тут ведь такое дело – чем чаще с чудесами сталкиваешься, тем хуже в них разбираешься, чудесам ведь не нужно, чтоб всякие там в них разбирались, они просто происходят, там и тогда, когда это очень нужно, там и тогда, когда без них просто никак.

Владыка медленно покачал головой, стряхивая слезы на свою до странности разбойничью одежду, а потом, в свою очередь, схватил Шарца за руку:

– Бежим скорей! Я должен ее немедленно увидеть! – выпалил Якш.

– Быть может, ты сначала… – попробовал хоть что-то вставить «безбородый безумец».

– Потом! Потом все расскажу! – жарко выдохнул Якш, и теперь уже Шарц не мог противиться неодолимой силе, влекущей его за собой.

Когда так много воды – это смешно. Вода – смешная, по ней так весело шлепать босиком. Это не та же самая вода, какую пьют, она горькая и соленая, говорят, ее пить нельзя, живот заболит, а еще она постоянно бегает то туда, то сюда, наверно, никак не может решить, где ей нравится больше, здесь или там?

А когда мы захотели зайти подальше, нам сказали, что нельзя. А мы спросили: почему нельзя? А нам сказали, что там «глубина». А я спросил: что такое «глубина»? А мне сказали – я слишком маленький, чтоб знать это. А я сказал: вы сами не знаете! И – убежал, чтоб не попало. Но дальше в воду не полез. Вдруг там и правда живет какая-то «глубина», злющая-презлющая, да еще и кусачая? Нет уж, нам и у берега здорово! Никогда мы еще так не играли!