Вдруг из другой части квартиры прокричал мужской голос:

– Эрик? Это ты?

Джина решила, что это брат Селены, которого она ни разу не видела. Она закинула ногу на ногу, расправила подол пальто на коленях и стала ждать.

В комнату ворвался босиком молодой человек в очках, пижаме и с открытым ртом.

– Ой. Я думал, это Эрик, елки-палки, – сказал он. Не останавливаясь и ужасно сутулясь, он проследовал через комнату, бережно прижимая что-то к своей щуплой груди. И присел на свободный край дивана. – Я сейчас порезал нафиг палец, – сказал он запальчиво. Он посмотрел на Джинни так, словно рассчитывал увидеть ее здесь. – Когда-нибудь резали палец? Чтобы так вот, до кости? – спросил он. В его крикливом голосе слышалась неподдельная мольба, словно бы Джинни могла своим ответом избавить его от некой крайне одинокой формы избранности.

Джинни уставилась на него.

– Ну, не так чтобы до кости, – сказала она, – но случалось резаться.

Она в жизни не видела столь нелепого человека или, лучше сказать, молодого человека – сложно было определить его возраст. Волосы у него торчали со сна. Щеки покрывала двухдневная щетина, светлая и редкая. И вид у него был откровенно придурковатый.

– Как вы порезались? – спросила она.

Он опустил голову и приоткрыл рот, уставившись на палец.

– Что? – сказал он.

– Как вы порезались?

– Знать бы, черт, – сказал он, очевидно подразумевая, что подлинная причина ему неизвестна. – Искал кое-что в чертовой корзине, а там полно бритвенных лезвий.

– Вы брат Селены? – спросила Джинни.

– Ну да. Господи, я умру нафиг от потери крови. Побудьте еще тут. Мне может понадобиться переливание.

– Вы что-нибудь наложили на рану?

Брат Селены слегка отстранил палец от груди и представил на обозрение Джинни.

– Только чуток туалетной бумаги, – сказал он. – Кровь нафиг остановить. Как когда режешься при бритье, – он снова посмотрел на Джинни. – А вы кто? – спросил он. – Подруга чувырлы?

– Мы в одном классе.

– Да ну? И как вас зовут?

– Вирджиния Мэннокс.

– Так ты Джинни? – сказал он, щурясь на нее через очки. – Ты Джинни Мэннокс?

– Да, – сказала Джинни, снимая одну ногу с другой.

Брат Селены снова сосредоточился на своем пальце, очевидно, единственном для него предмете интереса в комнате.

– Я знаю твою сестру, – сказал он безразлично. – Задаваку чертову.

Джинни встрепенулась.

– Кого?

– Слышала.

– Она не задавака!

– Как же, блин, – сказал брат Селены.

– Вовсе нет!

– Как же, блин. Да она королева. Чертова королева задавак.

Джинни смотрела, как он оттянул от пальца намотанную туалетную бумагу и заглянул под нее.

– Да ты знать не знаешь мою сестру.

– Знаю, блин.

– Как ее зовут? Полное имя? – потребовала Джинни.

– Джоан… Джоан задавака.

Джинни помолчала.

– Как она выглядит? – спросила она вдруг.

Без ответа.

– Как она выглядит? – повторила Джинни.

– Будь она вполовину такой красоткой, какой мнит себя, ей бы нафиг с лихвой хватило, – сказал брат Селены.

По тайному мнению Джинни такой ответ имел категорию интересного.

– Никогда не слышала, чтобы она тебя упоминала, – сказала она.

– Куда деваться. Куда нафиг деваться.

– Так или иначе, она помолвлена, – сказала Джинни, глядя на него. – Собирается замуж в следующем месяце.

– За кого? – спросил он, поднимая взгляд.

Джинни хорошенько воспользовалась таким поворотом.

– Ты его не знаешь.

Он снова стал ковыряться с туалетной бумагой.

– Я его жалею, – сказал он.

Джинни фыркнула.

– Кровь идет как чумовая. Думаешь, надо чем-то обработать? Чем надо по-хорошему? Меркурохром сойдет?

– Лучше йод, – сказала Джинни. И добавила, решив, что ее ответ прозвучал слишком прозаично, учитывая ситуацию: – Меркурохром тут