– Сережа уехал в Екатеринбург, там какое то собрание коллекционеров, это все что я знаю, он не особо со мной делится служебными делами, только когда мы идем с ним на какое либо мероприятие, —

– когда он уехал? – Филипп начал покрываться потом, солнце припекало уже довольно прилично, рубашка, и без того грязная после вчерашнего становилась еще темнее от пота.

– сегодня утром, собрался и улетел, натри мне спину кремом, если не трудно, – она повернулась на живот, блеснув упругими ягодицами, она была старше его на десять лет, но выглядела на столько же моложе. Не зная ее Филипп бы подумал что ей лет двадцать пять, шесть, не более. Он взял липкий крем и стал натирать ее и без того загорелое тело, на удивление или наоборот никаких сексуальных желаний она у него, как женщина, не вызывала, может потому что была мачехой, а может просто была не в его вкусе.

– он ничего не говорил, насчет фотоаппарата, который подарил мне? —

– нет, кстати, твое предложение насчет моей фотосессии я принимаю, давно хотела сделать нормальное портфолио, после того как вышла за твоего отца, перестали звать на кастинг, надо же нонсенс.

Алина около десяти лет была актрисой петербургского театра, но после переезда в Москву, никак не могла прижиться ни в одном коллективе, меняла их каждые полгода, теперь же находилась в отпуске.

– когда я предлагал тебе сделать портфолио? – Филипп не помнил, чтобы предлагал ей фотосессию, с ней у него не было вражды, но съемку он ей бы никогда бы не предложил, ни потому что она страшная или не подходящая по его формату, просто ему было не ловко, а этого он не мог терпеть еще больше.

– ну как же вчера вечером, ты позвонил и сказал, что сегодня приедешь делать фотосессию, я тоже удивилась, но ты сказал, что это твой подарок мне, – она говорила вполне серьезно.

– да, но я не помню, чтобы звонил тебе ни вчера ни сегодня, ты уверена, что это был именно я, а не какой нибудь журнальный фотокорреспондент?

– я что похожа на дуру? – она повернулась к нему лицом, при этом купальник остался на шезлонге, обнажив свою грудь, не сильно смутившись и не торопясь, накинула его обратно на тело, желание фотосъемки поглощало его, он не припомнил, чтобы когда либо так страстно желал именно фотографировать

– посмотри в телефон там принятый звонок от тебя и вообще не хочешь не надо, – она демонстративно выхватила тюбик с кремом из его рук и бросила на землю рядом с лежаком.

– я вспомнил, конечно звонил, я же сказал что это мой подарок, значит так и есть, – отношения с мачехой были и так не очень хорошими, а это был шанс извиниться за пропущенный день ее рождения,

– сейчас схожу за камерой, она в машине осталась, – он и правда держал один фотоаппарат в своем БМВ, правда он давно им не пользовался, но на десять минут съемки его скорее всего хватит, а большего и не надо. Удивляло то, что она говорит о том, чего не было, кто из нас двоих сейчас явно сумасшедший, не может быть того, чтобы я позвонил и не помнил об этом, да и снимать ее точно не собирался.

Вернувшись к автомобилю, он открыл багажник и достал сумку, где находился его Никон, открыв ее, он обнаружил, что вместе с фотокамерой с разрешением двадцать мегапикселей и дополнительным объективом, в ней находился тот самый фотоаппарат, что ему подарил отец, плюс две кассеты. Филипп мог поклясться, что уходя из квартиры вчера утром, он точно оставлял его на кухне, закрепленным на штативе. Филиппу казалось, что происходящее не реально, будто он во сне и вот-вот проснется.

«Что творится? То кошмары, то эта странная авария, теперь провалы в памяти, надо обратиться за помощью, вопрос только к кому, психиатру или экстрасенсу?». Смирившись с происходящим на сколько было возможно, он все таки взял оба аппарата и пошел в дом. Алина лежала все в том же положении, как он уходил: