– Кстати, она в саду. С Мериданом.

Порой я побаиваюсь Мерили. В хорошем смысле.

– Назначь меня к ней.

– Зачем?

– Затем, что она тебе нравится.

– С чего ты так решила?

– Я слишком хорошо тебя знаю, Вэйлиан. Мы ее сразу выделили, не отрицай.

Сразу. Выделил еще в тот момент, когда она заметила моих иллюзорных мальчишек. Мне даже захотелось подарить им настоящую жизнь. Она общалась с ними со всей искренностью, не играла. Смысл игры в зрителях, а леди Дархат-Нуар была уверена, что за ней не наблюдают.

– Если будешь с ней поласковей, тогда возможно и назначу.

Она раскрыла рот и беззвучно улыбнулась, ткнув в мою сторону изящным пальчиком.

– Поласковей? Это к тебе, дорогой. Она шпионка, Вэйлиан. Если понадобится – я ее ликвидирую, без всяких ласк.

– Я знаю. Но кто из них – не шпион?

– Но она – профессиональная шпионка.

– Думаю, ее цель – заставить меня изменить мнение насчет преобразователя. Для Дома Земли я представляю слишком большую ценность. Я удовлетворяю твою просьбу.

– Ты не пожалеешь! – расцвела Мерили и выскользнула из кабинета.

Уже пожалел. Во что меня втягивают эти красавицы? Тряхнул головой и опустил взгляд на коробку, обтянутую бархатом. Мне не терпелось узнать реакцию той, кому она предназначалась.

Леди Рейна Дархат-Нуар. «Девять»

Земля восстанавливает силу магов земли. Все просто. Чем мы к ней ближе, тем быстрее регенерация.

Я забилась в самый дикий и необжитый уголок сада с намерением восстановить силы и отыскать Саввелия. Скинула туфли и легла в траву, наслаждаясь ее бархатными прикосновениями. Надо мной вился легкий ветерок, лепестки цветов касались лица, щекотали пятки и ладони, откуда-то доносился аромат скошенной травы и мяты, по лодыжке беззастенчиво полз муравей, а на нос села бабочка. Я закрыла глаза, и энергия потекла в меня мощными потоками. В сердце Империи стихий восстанавливаться проще. Магические потоки текут на поверхности, и восполнить их не составляет труда.

Сила наполняла, и с каждым мгновением мир обретал прежние краски. Я потянулась сознанием к садовой живности, чтобы помогла отыскать Саввелия. Мышь! То, что нужно. Она-то наверняка знает, как пробраться на нижние этажи замка.

Впрочем, пришлось перебрать несколько мышаток, прежде, чем я нашла ту, что знала ход. Подхватив зубами листик акации, я юркнула в щель между камнями и позволила зверьку вести. Худенькое тельце петляло в темноте, семенило маленькими лапками. Животное то замирало в страхе, когда рядом слышались шаги, то ускорялось, оказываясь на безопасной территории. Мы пересекли людный коридор, быстро двигаясь вдоль стены, сползли по лестнице и оказались в холодном сыром подземелье.

Найти камеру Саввелия оказалось непросто, его забросили в такую глушь, что мышь едва пробралась. Старик спал на охапке прелого сена. В углу не освещенной камеры валялась плесневелая корка хлеба, и стоял грязный полупустой стакан. Сам Саввелий надрывисто кашлял и выглядел словно леший: грязный, нечесаный, с длинной спутанной бородой и худой как ольховая жердь. Кажется, что мир забыл о нем, и, судя по вони, в камере не убирались.

Я завладела сознанием мышки и подошла ближе. Животное само не осмелилось бы подобраться к человеку, но я знала, что Савва не обидит. Он не сразу заметил мышь. Его подернутые мутной пеленой глаза шарили в темноте. Он слышал шорохи, но не видел меня. Я подлезла под его ладонь, поскребла лапкой и выпустила из зубов листок акации.

– Что это? – прохрипел старик, ощупывая шершавыми пальцами холодный лист. – Это…

Он осекся, не поверив ощущениям. На его глазах выступили слезы.

– Девочка моя, – усмехнулся Саввелий. Я потерлась головкой о его ладонь, погладила лапкой и пропищала, что мы ему поможем. Разумеется, мышиный писк старик не разобрал, но лист акации… яснее и быть не может! – Я знал, что ты меня не оставишь, знал, – Савва смеялся сквозь слезы, но смех прерывал тяжелый грохающий кашель.