– Ну а вот если бы Танюша с каким-нибудь парнем стала гулять, вы бы что сказали?
– Гулять это как? Блядовать что ли? Ну так бы и сказала. Сейчас не то что раньше, вот как ко мне танькиной матери дед, кобель, прости его господи, сватался. Сперва к родителям пришёл, да подарков приволок. А уже потом. Гулять, стыд-то какой. Сейчас разве такие есть?
– Сейчас время другое, баб Нюр. Но это же не значит, что хороших парней не осталось.
По выражению лица бабули Таня поняла, что именно это по её мнению и значит.
– Ох, спасибо, что пригласили, но мне уже пора, – Таня бегло бросила взгляд на телефон – пропущенный от Димки. Она встала со стула, бабуля молчала и как-то странно смотрела на неё. Танюша прятала взгляд. Тут Таню повело, она ухватилась за стул, руки показались далёкими, ноги тоже, взгляд сузился в точку, а потом пропала и она…
Таня пришла в себя в ванной, голова кружилась ужасно, было холодно, её знобило, она попробовала встать, но руки и ноги её совсем не слушались, стали ватными и тяжёлыми.
Она попробовала позвать на помощь, но сама себя не услышала – из горла раздался не то всхлип, не то клекот. Зато она услышала другое.
– От ты дура, не рассчитала дозу, вишь, она уже глазами ворочает.
В поле зрения Тани появилось две головы, склонившиеся над ней.
– Тан… – еле ворочая языком прошептала она. – Тан… что…
– Как резать-то? – всхипнула одна голова.
– Да вон, шов же есть, по нему и режь.
Таня только сейчас поняла, что она голая.
– Не… надо… Тан… Шов з..жил… – ей даже не было толком страшно, всё казалось глупым сном.
…
…
…
– Я не дам тебе умереть!
Резкая боль пронзила живот, Таня задёргалась, хрипнула, даже не могла закричать. Тёплое побежало по ногам.
– Бабуль, а что дальше? – Танюшин голос был необычайно высокий, возможно от напряжения.
Чёрные мушки закружились перед Таниными глазами. «Неужели вот так? Всё?» – мелькнуло в голове прежде чем на неё навалилась окончательная темнота.
***
– И что, так и нашли?
– Так и нашли. Муж хватился, в гости жена ушла и пропала. Ну сразу туда и сунулся. А там старуха сидит на кухне, чай пьёт, а в ванной – ейная племянница или внучка, повесилась, – а в самой ванне девчонка зарезанная, жена его. Жалко её, только сыночка родила.
– А старуху что?
– В дурку отправили, там, небось и померла, старая уже была. А раньше себя в могилу всех своих детей проводила. А парень вроде умом тронулся. Ребёнка-то бабке с дедом отдали, благо живы.
5. Мёртвое молоко
– А вдруг проснётся?
– И что? Проснётся и уснёт. Ничего с ним за полчаса не случится. Поплачет и уснёт… Давай, сто лет вместе не выходили.
– Хорошо, хорошо, одеваюсь.
Женщина быстро переоделась для прогулки. Стараясь двигаться бесшумно, заглянула в детскую. Их шестимесячный сын мирно сопел во сне, хмуря редкие светлые бровки.
«Всего полчаса» – напомнила она себе. – «Ничего не случится».
Они с мужем вышли на заснеженное крыльцо. Был конец января. Их коттедж стоял на отшибе, остальных домов посёлка отсюда видно не было.
Муж взял её под руку, и они медленно пошли по узкой, расчищенной от снега дорожке к магазину на том берегу маленькой речушки. Снега в эту зиму навалило много. Редкие фонари, стоявшие далеко друг от друга, светили тускло и жёлто. Ночное небо из-за снеговых туч казалось неправдоподобно светлым: то ли оранжевым, то ли розовым. Двое шли, наслаждаясь редкими, после рождения ребёнка, минутами наедине, перебрасывались короткими фразами. Единственными освещёнными пятнами перед ними были мост и магазин за ним. Оба издалека заметили, что на мосту топчется какая-то, похоже не вполне трезвая, компания. Женщина невольно замедлила шаг, но муж уверенно потянул её вперёд. Едва они ступили на мост, как путь им преградил один из пьяных.