«девицы ходили в лодочках мальчики в мокасинах…»
девицы ходили в лодочках мальчики в мокасинах
студенты писали конспекты по основам марксистской науки
ненависть продавали в продовольственных магазинах
в бумаге оберточной по килограмму в руки
руки мозолистые гордость пролетариата
глотка луженая гордость и слава прораба
если завтра война если завтра зарплата
мальчик не плачь потому что вырастешь будешь баба
девочка девочка вырастешь будешь девица
в лодочках на каблучках в ботиках или сапожках
хочется перехочется перетерпится удавиться
комнатная антенна телик на тонких ножках
хочется есть но лень с утра в гастроном тащиться
можно что-то стащить коллектив возьмет на поруки
длинная очередь громоздкая продавщица
отпускает отборную ненависть по килограмму в руки
«не ходите дети туда…»
не ходите дети туда,
где дамы и господа.
пусть не будет вашей ноги,
где товарищи и враги.
мой маленький, не ходи
туда, где живут вожди.
лучше лицо умой,
чисти зубы, маленький мой,
слушай бабушку, кашку ешь,
залатай в сознании брешь.
не смотри, что дедушка стар —
он тебя отведет на бульвар,
а не хочешь – гуляй во дворе,
пока тепло в октябре.
«молчание знак согласия с твоими врагами…»
молчание знак согласия с твоими врагами
когда тебя свалили на землю и лупят ногами
согласия что и сам себя на землю свалил
что и сам себя ногами бил что есть сил,
так что свет не мил
о эти хищники в форме с сапогами на лапах
о эти жертвы с тоской о колодках и кляпах
о эти бухгалтера не считают выводят в расход
о эти речи на каждый праздник из года в год
зловоннее сточных вод
мы тоже не травоядные хоть и жевали жвачку
от детей моряцких унизительную подачку
дай пожевать в детском садике во дворе
колодце дома выстроились в каре
в первый класс в сентябре
первый сентябрьский денек не всегда погожий
иногда туманный сырой ни на что не похожий
праздник белых бантов передничков воротничков
близоруких глаз в пластмассовых рамках очков
с травлею новичков
мы тоже не новички хоть не вяжем ни слов ни лыка
любому гаду было легко нас сбить с панталыку
поставить под знамя и под ружье за собой увести
туда в никуда где никто никого не может спасти
молчание здесь в чести
«зеленый ежик падает раскалывается пополам…»
зеленый ежик падает раскалывается пополам
каштан по асфальту катится под ноги мне
я не нагибаюсь за ним иду по своим делам
не нужным стране жене да и мне не вполне
и каштан никому не нужен Господи сколько их
валяется на тротуаре или в жухлой траве
а рядом створки скорлупки сколько колючих пустых
столько же сколько пустых мыслей в моей голове
столько же сколько дней в долгой жизни моей
оболочек без сердцевины без внутреннего огня
иду по своим делам стараюсь идти быстрей
притворяясь что я спешу и дело есть у меня
«вот домик скособоченный…»
вот домик скособоченный
полгода обесточенный
полгода обезвоженный
кажись за неуплату
а купол позолоченный
блестит как завороженный
и день идет к закату
ах живопись пейзажная
ты вся одноэтажная
зеленовато-серая
в багете золоченом
а жизнь у нас бумажная
чуть сдобренная верою
пускай живет а че нам
а че нам день смеркается
живет мужик не кается
живет не успокоится
век бороду не бреет
живет на свете мается
но скоро все устроится
жаль солнышко не греет
«Что ж – привет, господа-сыновья-кумовья-короли…»
Что ж – привет, господа-сыновья-кумовья-короли,
перед вами желанная низкая цель, но
чашу подлости дьявол выносит из-под земли,
и не пить эту чашу опасно, и выпить – смертельно.
Что же, видно придется вам плакать у каждой стены,
и записки совать меж каменьев в широкие щели,
потому что толпились у чаши и пили из рук Сатаны,
и хвалили, и быстро пьянели, и слаженно пели,
и писали подметные письма, и принимали на лбы