– Бери уж, – махнул я рукой. – У Дока сегодня приступ неслыханной щедрости. Считай это подарком на Рождество.

– Так оно ж не скоро, – удивился Молчун.

Сизый пихнул его кулаком в бок: дескать, бери и заткнись.

– Так что? Мы пойдем, Бедуин?

– А переночевать здесь не хотите? – спросил я. – Вечереет. Всего два часа светлого времени осталось.

– Ничего. Мы и в темноте могём, – отказался Сизый. Видно, решил не рисковать и уносить ноги, пока я не передумал.

Опасался он напрасно, я же не отморозок, в самом-то деле! Но что ночевать не будут – хорошо. А то пришлось бы мне всю ночь за ними бдеть.

Как только бродяги ушли, Зинчук занялся моим воспитанием.

– Ты их обсчитал, Бедуин, – укоризненно заговорил он. – Обманул.

Кого другого за подобные слова я послал бы далеко и надолго, но от профессора терплю и не такое.

– Вовсе нет, Док. Все по-честному. Ну, подумай сам. Золотишко стремное. За ним идет нешуточная охота. Забрав эти кубики себе, мы избавили бродяг от серьезных неприятностей. Если по-правильному, это они должны были нам приплатить, а не мы им. Они теперь благополучно дочапают до Муторая, а мы, вполне возможно, облаками полетим над тайгой. Как Медяк. С зелеными рожами и вытаращенными глазами. Так что по отношению к Сизому и Молчуну мы проявили просто неслыханную щедрость. И от «охотников» их спасли, и хабаром заплатили. Скажешь, я не прав?

Зинчук неуверенно пожал плечами:

– С такой стороны я на ситуацию не смотрел.

– А надо бы.

– Выходит, зря я им паутинку отдал?

– Конечно, зря.

Док сник было, а потом оживился:

– Давай-ка посмотрим, Бедуин, что же это за золотишко такое…

Я достал из кармана два желтых кубика. На мой взгляд, слитки как слитки. Ну, форма необычная и клейма нет. А в остальном обычное золото. Но Дока что-то не устроило в отобранных у бродяг кубиках. Он долго вертел один из них в руках, громко сетуя, что нет подходящих химикатов для исследования. Потом принялся проверять слиток анализатором. Сна у него не было ни в одном глазу.

– Док, может, тогда побудешь дозорным, а я подремлю до темноты? На ночь сменю тебя.

– Да-да, конечно, Бедуин, спи. – Зинчук привычно бросил взгляд на экранчики, куда поступали видеозаписи от электронных часовых.

Я закрыл глаза. При всех недостатках Дока на него можно полностью положиться. Когда он дежурит, мимо него и муха не пролетит. И хуги не проскочит, даже в режиме невидимости – в отличие от лагеря золотоискателей перед нашим схроном имелась целая система умело спрятанных в землю датчиков движения. «Снежный человек» и в режиме невидимости все равно имеет массу. Датчик движения непременно среагирует на нее – завопит благим… тьфу ты… электронным матом: дескать, на моей территории какой-то козел шляется.

Такие датчики движения – штука не дешевая, поэтому бродяги зачастую экономят, ограничиваясь только беспроводными видеокамерами. А этот схрон оборудовали военные егеря. У них ведь денежки не свои – государственные, поэтому на обеспечение безопасности средств не пожалели.

Через три часа я открыл глаза. Зинчук сидел за столом, перед ним лежали два желтых кубика.

– Как дела, Док?

– Все спокойно… А знаешь, Сережа, ведь это не золото.

Я забеспокоился – обычно Зинчук зовет меня по имени только в состоянии глубокого стресса.

– Что стряслось, Док?

Он повернул ко мне лицо – уставшее, возбужденное и в то же время довольное, словно Доку пообещали Нобелевскую премию, причем с доставкой на дом.

– Это не золото, Серый! Не золото! – Зинчук засмеялся. Вернее, заржал, как обкуренный мерин.

– Иван Аркадьевич, вы меня пугаете…

– Это… – Зинчук давился смехом и не мог говорить. – Это… – Он потряс кубиком. – Спрессованная материя…