– Она ничего не знает, потому что вы не научили! – сказала Кира Голубева, и палец ее смотрел прямо в сердце биологичке, но та никак не могла понять, что происходит, – бубнила всё мимо, не то.

– Я подаю лицею такие деньги не для того, чтобы моя дочь сидела на уроках с отсутствующим видом! – повысила голос Кира и на слове «отсутствующий» не сбилась, устояла. Ей не улыбалось болтать с этой дурой так долго – да ей вообще этим утром не улыбалось. – Ваша задача – сделать так, чтобы Соне было интересно. Не получается – ищите подход. Вам за это платят, и платят прилично, не то что в обычной школе.

Биологичка хотела что-то сказать, но поперхнулась словом и просто чмокнула в воздухе губами – как будто поцеловала Киру Голубеву. На другой день в кабинете установили видеокамеры – Кира хотела знать, как продвигается дело по увлечению Сони биологией. Дело продвигалось вяло, Соня зевала, хрустела челюстью, и потому через месяц училку пришлось уволить. На ее место – как в китайском оркестре за каждым скрипачом – стояла длинная очередь претенденток.

Пал Тинычу не нравилось засилье родительской власти в лицее – но он прекрасно понимал, что революции здесь быть не может. Как и эволюции. Разве что деволюция и девальвация. Если жизнь его чему и научила – а ему с детства мама предсказывала, что жизнь обязательно обломает сучья и наподдает по всем местам, – так это терпению.

Он терпел Риту – хотя она подтрунивала над ним, потешалась, насмехалась и сколько бы еще глаголов вы ни вспомнили в продолжение ряда, все они здесь подходящие, берем – заносите!

Он терпел Диану – пусть она была ему временами совершенно непонятным и чужим человеком. Терпел коллег, терпел учеников (даже седьмой класс с литерой «А»). Терпел кроткую зарплату – Кира Голубева заблуждалась: платили в лицее немногим больше, чем в обычной школе, а он к тому же посылал часть Артему, тайком от жены. Терпел он и обратную дорогу с ярмарки, и чем дальше уносило его от юности, тем больше требовалось терпения, но он справлялся: он вырабатывал терпение, как тополь – кислород. Это, кстати, была последняя тема урока у злополучной биологички, «сосланной» в обычную школу, – деревья, кислород и так далее.

Пал Тиныча в его терпении поддерживала вера – но не та, которая всех нас обычно поддерживает, с той верой у него как раз не очень складывалось. Зато была другая.

Теория заговора.

Рита особенно насмешничала по этому поводу – что он подозревает всех кругом, начиная с председателя проверяющей комиссии и заканчивая английской королевой.

Раньше, когда они были молоды, и Рита вставала каждое утро на час раньше, чтобы накраситься и сделать прическу – и только потом ложилась обратно в кровать и открывала глаза красиво и томно, как в фильме, где даже безутешные вдовы носят роскошный макияж… Так вот, раньше, когда они были молоды и Тиныч, уходя в ванную, всегда включал воду до упора – чтобы не оскорбить слух жены неуместным звуком… Да что ж такое, невозможно слова сказать – тут же проваливаешься в воспоминания, как в ловчую яму! Попробуем еще раз: когда они были молоды, Пал Тиныч делился с женой своими наблюдениями и мыслями, и она его внимательно слушала.

– Какое у вас красивое тело! – говорила жене массажистка, а Пал Тиныч ей терпеливо объяснял: всех массажисток специально учат льстить клиентам, чтобы они пришли еще раз именно к этому специалисту.

Или другой пример. В девяностых, когда они только начинали жить вместе, Артему было года три, рядом с их домом открыли казино. Раньше там работала «Пышечная», Пал Тиныч с детства привык смотреть на очереди под окном – со всего города приезжали сюда за пышками. А теперь – казино с традиционным названием «Фортуна».