Если шахматы, музыка и автомобиль прочно и надолго вошли в мою жизнь, то другие интересы со временем забылись. О них стоит немного рассказать – это радиолюбительство и фотография. Интерес к радиоприемникам у меня возник перед началом войны. Когда война началась, у всех изъяли радиоаппаратуру и дали обязательство вернуть после разгрома Германии. И вот война подходила к концу; мой товарищ по классу Сережа Кошкин увлекся радиоделом, меня тоже заинтересовало это занятие.

И вот почему-то в конце войны у меня оказалась книга «Юный радиолюбитель» (автор Швецов). Она была вся растрёпанная, каких-то страниц не хватало, но раздел как изготовить приёмник с «обратной связью» в книжке был цел. Каким-то образом у нас с Серёжей оказались журналы «Радио» (название может быть и другое, я не помню), и мы ими зачитывались. Собрать детекторный приёмник было сложно – отсутствовали части, но один мы собрали – приёмник с обратной связью (так называлось это техническое устройство). Пару дней мой приемник посвистывал и похрюкивал. Сережа лучше меня разбирался в тонкостях монтажа. Его устройство как-то работало лучше. Потом закончилась война и приёмники можно было свободно купить в радиомагазинах.

А с Серёжей случилась страшная беда. Его отец был крупный банковский работник и вместе с фронтом продвигался к городу Рига, где должен быть управляющим Госбанком. Но перед взятием Риги его смертельно ранило, и он погиб. И вот Серёжа, его мать и старший брат остались без материальной помощи и вынуждены были освободить служебную квартиру. Дальше были большие трудности; семья переехала в Бурятию, Сережа там закончил ветеринарный техникум. Как эта семья дальше жила – мне неизвестно.

Второй друг по Школе Игорь Кобелев. Его судьба сложилась трагично. Он жил с матерью в небольшом особнячке на улице Горького. Его отец (так же, как отец Серёжи Кошкина) вместе с войсками Южного фронта продвигался к Одессе, где должен был возглавлять областной комитет ВКП(б). Игорь в освобожденном от немцев городе бегал по улицам, дворам и чердакам. На одном из чердаков увидел немецкую бомбу, стал её рассматривать, и она взорвалась. Игорю оторвало руку. Историю Игоря мне рассказал ещё один мой одноклассник Юрий Тржцинский.

В то время у меня возник интерес к фотографии. Первый фотоаппарат, который я держал в руках, был «Фотокор». Им премировали моего отца, когда он ещё работал в Черемхово. Это был довольно большой прибор, объектив и корпус которого соединялся «гармошкой», мог стоять на специальном штативе, фотография делалась на светочувствительные стеклянные пластины, каждая пластина вставлялась в кассету, которая укреплялась в задней части «гармошки». Дальше – как обычно наводили снимок на «резкость» и через тросик «щелкали» затвор. На коробке стеклянных пластинок было нанесено значение светочувствительности и в зависимости от освещения объекта выбиралась выдержка (время открытия затвора).

Проявлять пластинку было неудобно. Затем на пластинку накладывали фотобумагу и через негатив – пластинку засвечивали лампой. Потом бумагу проявляли. Конечно, такая процедура для любителя не подходит – очень уж много действий. Кстати, проявляющий раствор (метол-гидрохинон) и закрепитель (гипосульфит натрия) приходилось готовить самому. Затем у меня появился ФЭД-объектив, у него был немецкий «эльмар». Он служил мне долго и верно, но эльмаровский объектив был слишком «мягким» – фотографии получались не контрастные. Но я сделал много хороших снимков, один из которых помещен в газете «Восточно-Сибирская правда» – снимок урока фортепиано в музыкальном училище.