Женя прыснула, и темное пиво, которое она пила, оказалось на белой скатерти. Когда Мамонтов пригласил ее отобедать в бельгийском ресторанчике, она поначалу долго отнекивалась, ссылаясь то на головную боль, то на внезапно поступивший неотложный звонок. К ее оправданиям он, как всегда, отнесся с равнодушным холодком. Просто перебил ее: «Ну, я через сорок минут у тебя буду, Балашова, так что на твоем месте я бы успел хотя бы одеться. Ресницы можешь не красить, так уж и быть!» – и бросил трубку. Сначала она опешила от такой наглости и хотела вообще сбежать из дома – пусть потом ищет ее где хочет. В следующий раз не будет таким самонадеянным. Но потом рукой махнула – да ладно, зачем она так? Все равно делать тем бездонным вечером ей было нечего, а инквизиторской пыткой времени с целью последующего убиения оного она может заняться и в сомнительной компании Михаила Мамонтова.

Женя приготовилась к скучному потреблению калорий, но им еще и закусок не принесли, а она уже успела понять, что Мамонтов на самом деле не такой уж простой паинька, каким может показаться на первый взгляд. Поверить невозможно, но с ним было интересно!

– И вот разродился мой Федот, – с трагическим вздохом поведал Михаил, – и с тех пор начался кошмар, правильнее даже сказать – ад. Сначала у меня было семь хомяков. Это было даже весело, я купил для них аквариумы и клетки. Ветеринара пригласил, жутко опытного, который определил пол малышей. Так я и рассадил их по клеткам – мальчиков с мальчиками, а девочек с девочками. Но то ли ветеринар был шарлатаном, то ли я что-то напутал... Короче, каждый раз в результате роковой случайности кто-то из хомяков «залетал». Через год их было уже больше пятидесяти.

– Да ты что?!

– Честное слово! Я и друзьям их дарил, и продавать пробовал.

– Стоял у метро с коробкой хомяков и выкрикивал: «Отдам в добрые руки грызуна, возможно, беременного»? – хихикнула Женя.

– А что ты смеешься? Примерно так все и было. И знаешь, иногда у меня покупали хомяков, вот! Я даже таким образом однажды с девушкой познакомился!

Женя и сама удивилась, отчего информация о мамонтовской пассии, неравнодушной к хомякам, острой иголкой ощутимо царапнула ее сердце, которое в иных случаях могло встрепенуться лишь от выпитой залпом рюмки абсента. Что это, ревность? Какие глупости, они ведь просто друзья. Хотя даже дружбой их отношения не назовешь. Так, приятельский треп со знакомым из давно забытого прошлого за кружечкой темного нефильтрованного пива.

– Ну и как? – невпопад спросила она. – Красивая девушка, что ли, была?

– Ничего не скажешь, красивая, – вполне серьезно ответил Мамонтов. – Я в нее умудрился влюбиться по самые уши. Она актриса, «Щуку» закончила. Но сейчас это совсем не важно.

– Ну и почему же вы расстались?

Женя даже от пива отвлеклась. Она взглянула на Мамонтова совершенно другими глазами. Надо же, она его чуть было в девственники-неудачники не записала, а у него, оказывается, был роман с красивой – фу-ты ну-ты – актрисой! Хотя, может быть, он все врет, чтобы произвести на нее впечатление. Да и красота – понятие ну очень относительное. И на самом деле никакого романа у него и в помине не было. Или был, но – ха-ха-ха – сугубо платонический. Или был, и не платонический, но с толстозадой актрисулькой-второсорточкой, которая «звездит» исключительно в массовых сценах, в крайнем случае исполняет хрестоматийный душещипательный монолог: «Кушать подано!»

Стоп. О чем это она тут призадумалась? Смешно даже – это же типичные мысли стервозно настроенных дамочек, которые ненавидят всех представительниц собственного пола без исключения. И строят друг другу сложносочиненные козни, и плетут чудовищной изобретательности интриги, и сочиняют друг про друга такие небылицы, что Айзек Азимов отдыхает. И уводят друг у друга кавалеров, которые подчас им совершенно не нужны.