Сам Фонтен не занимает там никакого поста, хотя получает доход в виде арендной платы за здание на улице Сент-Оноре. Но он не довольствуется жизнью обычного рантье. Он всегда знал, что такое труд, а в жизни руководствовался понятиями долга и справедливости. Баловень судьбы, он считает, что должен помогать тем, кому повезло меньше, обездоленным, слабым. Его братья на семейном предприятии следуют тем же принципам милосердия: дом Фонтенов организовал что-то вроде кассы взаимопомощи для поддержки работников в случае болезни или ухода на пенсию, ею также могли воспользоваться вдовы, вынужденные содержать свои семьи на одну зарплату. Она пополняется одновременно из взносов работников и, большей частью, благодаря участвующим в ней собственникам. Четверо братьев Фонтен играют роль интеллектуальной движущей силы, придерживаются одних и тех же гуманистических, реформаторских взглядов, далеко не ограничивающихся духом благотворительности. Их можно было бы назвать левоцентристами, если бы это выражение не устарело. «Левее Пуанкаре, правее Жореса», как справедливо пишет об этом в своем подробнейшем исследовании Мишель Куэнтепа, биограф Артюра Фонтена. Братья не примыкают к радикал-социалистам, решительно настроены против коллективистов, но противостоят и точке зрения торжествующего либерализма. Люсьен, самый младший из четверых, организовал филиал предприятия на Дальнем Востоке, он открыл контору в Тонкине[17]. Он ближе других к Артюру, привлекшему его к своей борьбе за интересы рабочего класса, вместе с ним состоит в разных филантропических обществах, где спорят о социальном прогрессе.

Марсель Пруст, который был особенно дружен с Люсьеном, отчасти вдохновлялся личностью Артюра Фонтена, создавая своего героя Леграндена в романе «По направлению к Свану». Несмотря на то, что он также придал ему черты старого друга своего отца Анри Казалиса, поэта-символиста, на некоторых страницах его эпопеи «В поисках утраченного времени» угадывается элегантный и пламенный образ Фонтена.

Руководитель Комитета по труду, в создании которого он принимал участие и где сначала был заместителем, известен своими передовицами в общественно-политических изданиях, является членом фонда «Musee social», Парижского статистического общества, близок к Республиканскому союзу, которым руководит Вальдек-Руссо, и основанной в 1895 году Свободной коллегии общественных наук. Эти закрытые сообщества, предназначенные только для элиты – парламентариев, высокопоставленных чиновников, членов научных обществ, – составляют влиятельную сеть, в которой Фонтен находит опору.

Вплоть до своей женитьбы на Мари Эскюдье, которая откроет ему двери в совсем иной мир, среди знакомых, да и друзей дядюшки Артюра были только горные инженеры, видные деятели Республики и кое-кто из руководителей синдиката металлургической промышленности, озабоченных, как и он, борьбой за справедливость. Большинство из них неизвестно широкой публике, они властвуют, не выходя из тени. До своего прихода в семью Лероль-Эскюдье-Шоссон и задолго до того, как он начал регулярно посещать художников из их круга общения, среди людей, с которыми он встречался чаще всего и с которыми не разорвал многолетних отношений, были Поль де Русье (социолог, работы которого регулярно печатались в журналах Министерства труда), Леон де Селак (будущий генеральный секретарь Центрального комитета судовладельцев) и Робер Пино (очень активный предприниматель из синдиката металлургической промышленности).

У Артюра Фонтена много связей, много компетентных и высокопоставленных знакомых, однако до женитьбы у него был один-единственный друг – Поль Дежарден, будущий основатель знаменитых литературных декад в Понтиньи. «Ум Сократа, – пишет о нем аббат Мюнье, – но говорит слишком напыщенно». Он – выпускник Эколь Нормаль