– Ты сказала, настроение, – начала говорить Грейс, засунув голову в щиток и ковыряясь в нем.

– Хмм?

– Настроение. У Тирана. В чем опять дело?

– Дело в Маргарет Раннимид.

Грейс высунулась из щитка.

– Новая книга вышла?

– Как она мельтешит здесь в день релиза, только чтобы он подарил ей этот нелепый букетик цветочков в пару к ее свежей цветистой писанине и озвучил все то, что она уже думает о себе. Это вызывает тошноту. Он хочет, чтобы все в магазине было для нее идеально.

Грейс приподняла бровь от этих слов.

– Это все, чего он хочет?

Вивьен издала звук отвращения.

– Он слишком много о себе думает. Как будто она снизойдет.

– Достаточно женщин находится. Чтобы заинтересоваться им, в смысле. – Грейс захлопнула дверь электрощитка и отряхнула руки. – Готово.

– О чем он прекрасно осведомлен.

– Что ж, нельзя его в полной мере за это винить. – Хотя Грейс сама не любила главу Художественной литературы, Вивьен выражала неприязнь в степени, которую Грейс считала лучшим приглушить для их общего блага.

Они вместе поднялись по лестнице, и перед тем как уйти Вивьен заглянула в кабинет Грейс за чайником. Через стеклянный разделитель в самой дальней части задней комнаты был виден луноликий мистер Даттон, сидящий без дела за своим столом, будто ожидая, как кто-то придет и даст ему указания, что делать. Над его головой слегка криво висел в рамке список из пятидесяти одного правила магазина, которые мистер Даттон написал сразу после назначения на пост главного управляющего почти двадцать лет назад.

– Одно печенье или два? – громко и официально спросила Вивьен, резко принимая рабочий вид, пока Грейс устраивалась на стуле, аккуратно расправляя складки юбки под ногами.

Грейс засомневалась. Ей было почти сорок, и в последнее время она стала замечать легкое увеличение объема бедер. Ее муж, Гордон, тоже это заметил. Он был не из тех, кто позволил бы чему-то подобному ускользнуть от внимания.

Она со вздохом подняла один палец. Вивьен, фыркнув, легким шагом удалилась обратно в кухню, широко размахивая чайником, будто надеясь, что по дороге он врежется во что-либо.

Грейс посмотрела по сторонам – на знакомые бумаги, на коробки с книгами, на счета за перевозку, которые еще не отпечатала. Бесполезно было бы начинать работу впритык к назначенному часу. Поэтому она стала ждать.

Через несколько минут, ровно в 11 утра, она услышала, как из задней комнаты ее зовет мистер Даттон. Точно по расписанию.

– Мисс Перкинс, – объявил он в своей обычной формальной манере. Он всегда объединял обращение будто к старой деве с ее замужней фамилией, чтобы отметить необычный статус Грейс в качестве работающей матери. Это могло бы заставить Грейс чувствовать себя кинозвездой – мисс Кроуфорд, мисс Хепберн, – будь она чуть наивней.

Взяв записную книжку и карандаш, она снова поднялась и зашла в его кабинет через открытую дверь.

– Доброе утро, мистер Даттон. Все прошло удачно, надеюсь, – сказала она ласково, но утвердительно, зная, что он не станет прямо отвечать.

– Очаровательное утро, – сказал он с улыбкой настолько тонкой, что она была едва заметна на его широком лице. – Надеюсь, вы приятно провели Новый год.

– А вы?

Он кивнул.

– Могу я занять вас на секунду?

Грейс кивнула в ответ и взяла блокнот и карандаш на изготовку. Этот ритуал они проводили тысячу раз. Он прошелся по своему расписанию на день – только по своему, поскольку все остальные в магазине работали на обслуживании покупателей, – но встреча в 2:30 заставила его остановиться.

– Некто мисс Эвелин Стоун? – спросил он.

– Да, помните? Тот странный звонок прямо перед праздниками. Мистер Аллен сказал, что познакомился с ней через Ярдли Синклера, и вы согласились на собеседование.