Не спеша и грациозно Азэд слегка свесил голову набок.

– Не думаю, что мне нужен ваш совет.

– Рамин, в этом нет необходимости, – перебила его Сорэйя, пытаясь говорить спокойно.

Рамин посмотрел на нее, презрительно скривив губы.

– Мне не интересно твое мнение, Сорэйя. Ты не участвуешь в этом разговоре.

Внезапно раздался звук удара. Змея все же совершила бросок. Сорэйя даже не поняла, что именно сделал Азэд, но Рамин упал на землю и принялся тереть челюсть.

Впервые с того момента, как Рамин подошел к ним, Азэд посмотрел на Сорэйю.

– Прошу прощения, – сказал он, однако в глазах у него по-прежнему читался гнев, а рука все еще была сжата в кулак.

Сорэйя почувствовала, как настрой Азэда распространяется на нее. Теперь их обоих едва ли не трясло от этой энергии. Тут до нее дошло, что она тоже сжала руку в кулак, будто это она ударила Рамина. Будто Азэд стал продолжением ее самой. Он был дланью ее гнева, разящей, когда она не могла себе этого позволить. Он был несдерживаемой силой ее гнева.

Сорэйя посмотрела в глаза Азэду и покачала головой.

– Тебе не за что извиняться, – сказала она на удивление твердым голосом.

Рамин рывком поднялся на ноги. На лице у него наливался лиловый синяк.

– Зря ты это сделал, – сказал он Азэду.

Рамин бросился было на него, но Сорэйя вклинилась между ними, и Рамин остановился прямо перед ней.

Теперь змеей была уже Сорэйя, с ядом куда более смертельным, чем у Азэда. Ей не терпелось совершить бросок. Она сделала шаг навстречу Рамину и с удовольствием отметила, что он отступил, а в глазах его мелькнул страх.

Однако страх тут же превратился в торжество. Сорэйя понимала, что произойдет дальше, но ничего не могла с этим поделать.

– Не сочти меня трусом, – обратился он к Азэду, стоявшему за Сорэей. – Я бы сразился с тобой здесь и сейчас, но у тебя козырь в рукаве: эта девчонка ядовита, проклята дивом. Дотронься до нее, и ты не жилец.

Сорэйя побелела от сказанного. Ей казалось, будто тело ее сделано из обжигающе холодного льда. Она обрадовалась, что стоит спиной к Азэду: если у нее и проступили вены, он их не увидит. Она почувствовала знакомый порыв. Тот же, что и ночью, когда хотела навредить Рамину. Как и тогда, она подавила этот порыв.

Рамин довольно ухмыльнулся, глядя на нее, и ушел. «Ему мало Ло-ле́. Он не успокоится, пока я не останусь совсем одна», – подумала Сорэйя.

У Сорэйи не нашлось сил, чтобы повернуться к Азэду и после того, как Рамин ушел.

– Он сказал правду, – сказала она, не оборачиваясь, с трудом выдавливая слова. – Это тот самый секрет, который ты так хотел раскрыть. В детстве загадочная шахзаде была проклята дивом, оттого ее и прячут. Коснешься меня – умрешь.

Сорэйя повернулась к Азэду, по опыту зная, что лицо ее исполосовано зелеными венами. Об этом говорило тянущее ощущение у нее под кожей. Азэд смотрел на нее грустными глазами. Лицо его выражало печаль.

– Ну, что скажешь? – обратилась Сорэйя, вытянув одетые в перчатки руки в сторону Азэда. – Все еще любишь сказание обо мне?

Отчасти Сорэйя была даже рада, что Рамин раскрыл ее секрет Азэду. Ей слишком понравилось то, какой ее видел Азэд. Отказаться от такого представления было бы сложно. Лучше, чтобы его фантазии разрушились здесь и сейчас, пока он не успел к ней привязаться.

Но даже после того, как едкий вопрос Сорэйи повис в воздухе, Азэд не отступил. Вместо этого он приблизился, и теперь она даже могла разглядеть щетину на его подбородке. Он свесил голову набок. Лоб ему закрывали каштановые кудри.

– Ты лучше любого сказания, шахзаде бану… Сорэйя, – прошептал он.

Сорэйя едва расслышала его слова, но видела, как его губы произнесли ее имя. Азэд слегка покачал головой, будто бы и сам удивленный глубиной своих эмоций.