– И тут Остапа понесло!

Анна поняла, засмеялась и сменила направление, рассказав мне, почему она никогда не приглашала меня в гости, несмотря на то, что живёт в кафе – у неё была там свая комната. В её комнату человеку непосвящённому было лучше не входить. Там находилось достаточно инвентаря и аксессуаров, для того чтобы шокировать зеваку.

Игра в доверие

Надо было дожимать остатки лета, и я позвал Рони на пляж, пока вода ещё не остыла. Ну как пляж, пляж это громкое слово, подразумевающее лазурный песок на каком-то отделённом участке берега, усыпанном шезлонгами и кабинками. В нашем же случае это был неодомашненный берег, верно хранящий следы безнравственного народа в виде мусора. Мы расстелили покрывало и оголились солнцу, вкушая его конопатые дары. Запах речной свежести перебивался дымком шашлыка, звуки природы съедены автомобильной акустикой, иногда детскими звонами.

Настоящий смысл нашего появления на пляже заключался не в загорании и совместном времяпрепровождении. Мне было необходимо наработать хоть какой-то уровень доверия у Рони. Я желал попробовать БДСМ с ней, но осознал, поставив себя на её место, как непросто подчиниться человеку, которого ты практически не знаешь и не уверен в нём, в его благоразумии и чистоте нравов. Это тебе не в подол ветреной куртизанки залезть, тут красивых слов недостаточно. Я переспал с этой мыслью и придумал, как расположить её к себе не словом, а делом. В наше первое свидание в парке мы болтали о совершенно неважных вещах, таких, о которых болтают, наверное, все люди на первом свидании, но немного нужной информации я всё же смог подчерпнуть. Первое, что сыграло мне на руку, это то, что Рони не умеет плавать, а я как раз хорош в этом деле.

– Пойдём искупаемся?

– Я бракованный дельфинчик, который не умеет плавать, к тому же мерзляка.

Я молча встал, вошёл в воду и мощно доплыл до буйков, развернулся и без передышки приплыл обратно под водой. Играя на зрителя, оперативно собрал сухостой неподалёку от пляжа и развёл возле нашего ложа костёр.

– Сейчас мы пойдём плавать, за свою сохранность можешь не переживать, с тобой олимпийский чемпион по бултыханию без правил.

Улыбка на её лице появилась.

– Хорошо.

Мы вошли в воду по пояс, она не отпускала моё плечо.

– Покажи мне, как ты держишься на воде.

Рони звонко бултыхнулась и нелепо барахталась по-собачьи, нарезая вокруг меня круги, не превышающие радиуса трёх метров, точно маленький ребёнок возле отца. Затем я начал поддерживать её тело и объяснять, как надо загребать воду и держать осанку, когда и куда смещать вес тела, в какой последовательности отталкиваться ногами. Спустя некоторое время у Рони более-менее начало получаться кролем, и она расслабилась. Ещё через полчаса она уже уверенно держалась на воде и плавала в удовольствие.

– Рони, ты когда-нибудь видела мир со стороны буйков? Поплыли, я покажу тебе его.

– Я боюсь, не смогу, у меня не хватит сил.

– Доверься мне и держись за мою шею.

Она обняла меня за шею сзади; я предупредил её, чтобы не душила, и поплыл баттерфляем к буйкам. Здесь, держась за поручень буйка, Рони заметила, что мир действительно другой, волны много больше, вода чище, блики ярче, а люди на берегу меньше, точно как буйки, когда смотришь с той стороны.

– В юношестве у меня был мотоцикл «ИЖ», как вся совковая техника для народа, он был сыпучий и трудно заводился. Постоянно разряжался или выкипал аккумулятор, и приходилось колдовать над плотностью электролита. Советские аккумуляторы оставляли желать лучшего, а вот аккумуляторы буйков изготавливались по госзаказу и славились своей надёжностью. Ночью мы с пацанами плавали до буйков с инструментами, тырили заветное добро и плыли обратно с инструментами и нажитым. Лодок, конечно же, не было, всё на себе. Дотащить в плавь такой груз куда тяжелей, нежели человека, человеческое тело само по себе держится на воде. Поэтому я был абсолютно уверен в себе, когда взял ответственность за твою жизнь.