Мог поиметь любую.

Но наткнулся именно на меня.

Как и здесь. Снова.

– Опять преследуешь меня? – слабо усмехаюсь. На надрыве. Сдерживаю слёзы. При нём не хочу плакать. Вообще нет смысла уже плакать. Но, чёрт, обидно и больно!

– Нет, – обрубает грубо. Ловлю его взгляд на своей щеке. Он спускается ниже, останавливается на моих коленях. Ладони я благополучно прижимаю к груди.

И когда он видит мои разодранные в кровь коленки… На которые я, развернувшись, упала… Его глаза меняются. Становятся настолько тёмными, что я не вижу его зрачков. Ноздри носа слегка подрагивают из-за тяжёлого дыхания, а губы превращаются в одну плотную и тонкую линию.

Он резко кидает букет в открытый салон и огибает машину.

– Что за сука это сделала?

Подходит ко мне. А у меня сил, кажется, нет, чтобы уйти.

Позволяю взять себя за руку.

А Амир, словно знает, что там, разворачивает ладони.

– Неважно, – говорю не думая.

– Неважно?! – Амир рычит, и я снова вздрагиваю, боясь его голоса. – У тебя кровь идёт, мать твою.

Его ладонь опускается мне на щёку.

– Я его убью.

– Не надо, – я понимаю, что это переносное значение слов, но… Мне не по себе становится. – Я всё равно не запомнила ни номеров, ни лица. Он в шлеме был.

– Кто он? – спрашивает с нажимом. А я теряюсь. Я не сказала? У меня такой сумбур в голове, что я даже позволяю ему себя трогать!

– Мотоциклист, – не знаю, зачем всё это ему говорю. – С сумкой моей уехал.

– Разберусь, – выпаливает. Хватает меня за руку. – Пошли.

А меня это действие словно из какого-то сна вышибает. Я руку вырываю.

– Куда? – спрашиваю с опаской. Только ещё мне проблем в виде Амира не хватало.

– Не беси меня, Ев. Домой отвезу. У тебя сумки нет, куда ты пойдёшь? Тебе раны обработать надо – заразу занесёшь, потом осложнения будут.

– Я не поеду к тебе домой, – выпаливаю резко и испуганно. – У меня Ася дома. Она мне дверь откроет.

– Нет у тебя никого, – шипит. А я опять назад пячусь.

– Нет! Не пойду с тобой.

Я не знаю, что на меня находит.

Но три года назад, когда я оказалась в его квартире… Всё пошло наперекосяк.

И я не хочу повторения.

И не соглашаюсь, даже видя свирепое лицо Амира.

– Ладно. Давай я обработаю тебе ранки здесь? В машине. У меня есть с собой аптечка.

Я сглатываю, смотря в салон авто.

– Снаружи, – выдавливаю.

Он кивает. Открывает багажник своего автомобиля и похлопывает по поверхности.

– Садись тут. Капот холодный.

Я недоверчиво иду к багажнику. Сажусь попой на слегка прохладный коврик и смотрю, как Амир отходит от меня и через несколько секунд возвращается с аптечкой. Достаёт оттуда перекись и бинт. Смачивает его в жидкости и подносит к моей щеке.

– Гореть немного будет, – предупреждает.

– Я знаю.

Не маленькая ведь.

Он дотрагивается, а я кривлюсь.

Пытка длится всего несколько секунд, пока он не отстраняет бинт от щеки.

– Почему ты убежала из клиники? – внезапно спрашивает. Берёт новую марлю и повторяет все по новой. Но в этот раз обрабатывает ладони.

– Я уже говорила, – говорю на удивление рядом с ним твёрдо. – Я устала слышать одно и то же. А ты не послушал. И я ушла. Не все играют по твоим правилам, Амир.

– А я с тобой и не играю, Ева.

– Правда? – усмехаюсь. – Кажется, мы друг друга не понимаем. Потому что я вижу твою игру, Амир. Разве тебя не останавливает то, что я встречаюсь с твоим сыном? Он сделал мне предложение, а ты продолжаешь дарить мне бессмысленные подарки…

– И ты отказалась, – чеканит, не поднимая взгляда.

А он откуда знает? Аяз рассказал?

– На повторное предложение я отвечу ему «да», – говорю, не подумав. Я хочу, чтобы он понял. Я – не его собственность.

– Посмотрим, – кивает. Приступает к коленям, которым досталось больше всего. – Но ты частично права. Аяз пока что останавливает меня, чтобы не закинуть тебя на плечо и увезти в свой дом.