Нужно напрячь Саргасова, чтобы он дал сведения о студентах. Его мнению я доверяю, потому выбирать буду из предоставленного списка. Отбор на практику в нашу компанию жесткий, поблажек я никому не делаю и, если посчитаю, что на два выделенных места нет достойных кандидатов, значит, никого не возьму.

Словно в тему этих мыслей к обеду раздается звонок от Макса. Хмурюсь: если сын звонит, значит, ему что-то нужно, и вряд ли отцовское внимание. Скорее всего, деньги.

Так и оказывается, хотя для начала он, конечно, интересуется, как у меня дела, а уже потом клянчит бабки, не мотивируя свою просьбу никакими внятными потребностями.

– Что у тебя с практикой, Максим? – интересуюсь, не давая ответа. – Где планируешь проходить?

– Я думал… Может, это… Ты мне поможешь?

– Помогу? – искренне вздергиваю в недоумении брови. – Каким образом?

– Ну тебе же не принципиально, чтобы я у тебя ее проходил? Может, я напишу отчет, а ты мне подпись поставишь?

Тяжело вздыхая, прикладываю пальцы к переносице. Я многое могу терпеть в людях, особенно в тех, кто мне дорог, но что не принимаю однозначно: это потребительство. Когда хочешь выехать за чужой счет, при этом ничего не делая.

К сожалению, именно это – жизненное кредо моего сына.

– Послушай, Максим, – отрезаю жестко. – Учеба в университете нужна не для того, чтобы протирать на лекциях штаны до дыр. Ты получаешь образование, которое поможет тебе в будущем устроиться в жизни.

– Да брось, пап… – тянет он. – Ну какое образование? Зубрить лекции эти? Сильно они мне помогут в будущем?

– В каком будущем?

– В плане, в каком?

– Ну каким ты видишь свое будущее, Максим? Если у тебя есть какие-то идеи, изложи их, я всегда готов выслушать и поддержать тебя. В том числе и материально. Но вот этого больше слышать не хочу. Никаких поблажек не будет только потому, что ты мой сын. Как и денег на непонятные тусовки.

– Па, ну ты чего? – он чуть ли не носом шмыгает, вот о чем я и говорил, эти двадцатилетки не способны держать свою же жизнь в руках. Плывут по течению, а как что не так, сразу ноют.

– Курсовые должны быть сданы крайний срок в конце апреля, так? – продолжаю спокойно. – Саргасов сказал, твоя еще не дописана.

– Да мне там только мелочи остались…

– Вот и отлично. Значит, доделаешь быстро. Сдашь курсовую, получишь деньги.

Макс на том конце трубки возмущенно пыхтит. Даже смешно.

– Еще вопросы? – уточняю я.

– Нет, – бурчит он в ответ. – Пока.

Вешает трубку, не дожидаясь ответа. Ничего, вспылить и отойти – это в его духе.

Воспитание матери, никуда не деться. Она такая же.

– Ты что, проспала? – голос Аньки в трубке звучит с насмешкой. – Не заболела случаем, подруга? Сколько тебя знаю, такое впервые!

– Всё в порядке, – бормочу, прижимая плечом телефон к уху. – Просто всю ночь готовилась к лекциям.

– Снова за Макса ваяла домашки?

Заправляю блузку, на ходу надеваю туфли-лодочки, окидывая себя взглядом в зеркало, и выбегаю из дома, прихватив сумку с учебниками.

– Ань, давай потом. Я опаздываю.

Отключаюсь и стараюсь не думать о словах подруги. Вечером я написала Максу сообщение, но ответа не получила. Хотя мое послание он прочитал. Ночью. Становится стыдно, вдруг он волнуется из-за нашей ссоры, вот и не спит? Но тогда почему не ответил?

А может, мои слова на него подействовали, и он к курсовой готовился?

Да уж. Хотелось бы, но верится с трудом.

Сама я действительно занималась, но честно признаться, засиделась вовсе не из-за лекций. А если быть точнее, не могла выбросить из головы эпизод в кафе. Вот надо было нам снова так пересечься? И так раздрай на душе, а тут Горский снова.