– Идем, я тебя немного провожу.

– Хорошо, идем, – печально выдохнула Женька, нисколько не удивляясь такому участию – соседка славилась своей добротой и бескорыстностью.

– Квартира опечатана? – спросила Нина и самой себе ответила: – Да, опечатана. Вика не смогла здесь жить, выписалась и отказалась от всех прав на квартиру. Уехала куда-то на Урал к матери. Первое время все тебя обвиняла, билась в истерике. Мы всерьез опасались за ее здоровье. Потом постепенно пришла в себя, но жить здесь не смогла. Такие вот дела…

Они помолчали. Полуденные лучи сентябрьского солнца ласково пригревали, делая все разговоры о прошлом ненужными.

– Давай присядем, – неожиданно предложила Нина, указывая на небольшой скверик. – Здесь тихо и никто не помешает.

Евгения равнодушно пожала плечами, но от предложения отказываться не стала. Обмахнув скамейку от опавших листьев, женщины, вздохнув каждая о своем, присели.

– Я о многом тогда умолчала, – виновато произнесла Нина, нарушая повисшую паузу, и, заметив немой вопрос в глазах девушки, продолжила: – Я видела тогда ее…

– Кого?!

– Убийцу! – выдохнула соседка и заметно побледнела. – Перед тем, как Виктория вернулась с работы, к Антону приходила женщина. Я спускалась за почтой, а когда поднялась, она уже входила в вашу дверь. Лица ее я не видела, она стояла ко мне спиной. Помню лишь короткую стрижку, русые волосы. Достаточно высокая, стройная. Меня еще удивило тогда, что твой брат принимает у себя женщину в отсутствие жены, но…

Нина уставилась в пустоту, словно заново переживая события годичной давности. Затем, устало вздохнув, начала оправдываться, почему умолчала в то время, когда шло следствие.

– Прости меня, но я испугалась, – закончила она свою оправдательную речь, стараясь при этом заглянуть Женьке в глаза.

Горько усмехнувшись, девушка встала и, молча попрощавшись, медленно побрела по опавшим листьям. Нина огорченно всплеснула руками и кинулась было вдогонку за Евгенией, но потом передумала и зашагала в противоположную сторону. А Женька все брела и брела, пока не наткнулась на высокую ограду, отделяющую сквер от проезжей части. Оперевшись спиной о чугунные завитки, она расплакалась.

– Тетя, что с вами? – мальчик лет двенадцати настороженно поглядывал на нее из-под козырька бейсболки.

Что она могла сказать этому ребенку? Что из-за чьей-то трусости и нежелания помочь потеряла год жизни? Или о том кошмаре, в котором прожила все это время? Вряд ли бы он понял. Хотя кто знает, от кого нам в этой жизни ждать сочувствия и понимания?..

Женька промокнула глаза и, попытавшись улыбнуться, ответила:

– Все нормально, спасибо.

Мальчик не уходил. Настороженность в его глазах сменилась состраданием.

– Вы только скажите, я помогу, – убежденно произнес он через минуту. – Может быть, вы заблудились?

– Все может быть… – рассеянно пробормотала девушка и, неожиданно вспомнив о предсмертной просьбе соседки по камере, спросила: – Ты не знаешь, где улица Старооскольская? Скорее всего это пригород, я плохо знаю окрестности…

– Знаю, – обрадовался мальчик. – У нас там дача. Мы год назад ее купили. Вам нужно…

Далее последовали точнейшие инструкции о том, как добраться до нужного места. В ход пошла и сломанная ветка – на рыхлой земле был быстренько начертан план местности, – и несколько фишек, которыми были полны карманы подростка.

– Вы быстро найдете! – частил он, подробно посвящая Женьку в детали.

– Спасибо тебе! – с благодарностью заглянула она в огромные серые глаза, светившиеся из-под козырька. – Тебя как зовут-то?

– Женька, – широко улыбнулся мальчик, протягивая узкую ладошку.