На предложение Джулианы помочь благоустроить дом Бетси отозвалась без особого энтузиазма.

– Это же фермерский дом, – заявила она. – Тут все прочно и без изысков.

– Я понимаю. – Джулиана и Бетси были на кухне, где экономка готовила обед. – Но мистер Форд – богатый человек и ведет дела с богатыми людьми. У солидного джентльмена должно быть солидное окружение.

– Да, вы правы, мисс, – уступила Бетси. – Но нам предстоит столько работы, что подумать страшно. А ведь на мне еще и готовка для стригалей!

– Ты готовишь на целую толпу здоровых мужчин? – Джулиана до сих пор так и не осознала толком этого факта. Она, кажется, привыкла совершенно к другому раскладу. – И тебе никто не помогает?

– Почему не помогают? – вздохнула Бетси. – Помогают двое мальчишек-полукровок и старик Тук. Рубят дрова, носят воду, режут скотину.

– Бетси, в любом приличном доме на кухне работают несколько человек. А ведь кормят они не такие толпы. Удивительно, как ты справляешься.

– Я работы не боюсь, – пожала плечами Бетси. – Только вот с уборкой и переделкой никто нам с вами помочь не сможет.

– Наверняка среди стригалей и пастухов есть умелые парни.

– Есть, но они освободятся не раньше чем через три недели. Стрижка овец близится.

– Тогда у нас есть время все отмыть и устроить так, чтобы ты больше руководила домом, а меньше работала, – заметила Джулиана.

– Матушка мистера Джейми сама готовила и убирала, пока не слегла, – ударилась в воспоминания экономка.

– Мир меняется. Увидишь, насколько все станет легче, если взяться за дело с научным подходом, – оптимистично провозгласила Джулиана.

– Вам виднее, – кивнула Бетси. – В этом доме давно не было хозяйки, а мужчины быстро дичают без женской руки. Только…

– Что?

Выражение лица экономки было кислым донельзя.

– С этого все и начинается: вы перебираете простыни в его доме, а потом…

– Ах, Бетси! – вздохнула Джулиана. – Поверь мне, я просто хочу хоть чем-то отблагодарить за помощь и гостеприимство. Это все. Никаких непристойностей.

– Я видела! – мрачно прошептала Бетси. – Я видела эту тьму в его глазах. Он хороший человек и истинный джентльмен, но мистер Джейми… он мужчина, и этот темный огонь овладеет им. И вы обожжетесь. Или сгорите. Оба.

Джулиана вздрогнула и замерла, едва дыша.

Она чувствовала, как его пальцы прикасаются к ней, ладонь скользит по ее коже, вызывая во всем теле безудержную дрожь. И хочется, чтобы так было всегда. Хочется быть здесь – в этой комнатке с наглухо закрытыми окнами, чтобы ни один лучик дневного света не прорвался, чтобы только свеча, освещавшая двоих на кровати, была источником света…

– Джулиана…

Его шепот, быстрый, отчаянный какой-то. И она выгибается ему навстречу, готовая полностью себя отдать, вместе с бессмертной душой, если он попросит. Ей кажется, что она горит; это пламя ночи, черное пламя. И вместе с тем – очищающее и обновляющее: в нем она будто рождается заново, хотя мнится, что сейчас рассыплется пеплом…

– Джулиана!

Она тоже выдыхает имя. Чье? Какое? Она не помнит, позабыв уже через долю мгновения. Сейчас самое важное – не его имя, а какой он. И то, что он с ней, здесь, навсегда. Навсегда, растянутое в минуты, в отчаянный стук двух сердец, в губы, смятые поцелуем. Тот, кто рядом, целуется так, что у Джулианы кружится голова, и ей кажется, что вокруг пляшут призрачные тени, а под веками распускаются бархатные, агатовые, невиданной красоты цветы.

– Джулиана…

Она ловит его шепот на своих губах, чувствует горячее дыхание, которое смешивается с ее собственным. И никто ей сейчас не нужен, и ничто, только он, и его прикосновения, тайные знаки в темноте, ощущение полного, неразрывного бытия…