Павел Григорьевич оказался очень приятным собеседником. Он рассказывал о том, как ходил по лесу со своим, сыном выслеживая оленя. Как он сломал ногу, когда решил забраться на дерево и ещё много чего. Мне нравилось слушать ведь в такие моменты мне не приходилось врать.

Узнав о том, что группа, моя группа с которой я путешествовала, бросила меня на произвол судьбы, а родителей у меня нет, этот человек позволил мне остаться у них на несколько месяцев. А именно, до того дня пока их бабушка не выздоровеет.

Нужно было приглядеть за садом в отсутствие хозяев, а так как ни Ирина и Павел не могли этого сделать из-за работы, это попросили делать меня. Что-то вроде благодарности. Но мне было не сложно. Ведь как я уже сказала, я люблю растения, а в особенности ароматные цветы и травы.

С того дня, как меня подобрали на улице словно брошенного щенка, прошёл почти месяц.

За всё это время Ирина и Павел приезжали трижды, чтобы проверить меня. Я знала, все люди не доверяют незнакомцам. В первую неделю они отнеслись ко мне с опасением, с трудом решившись оставить меня одну, но вернувшись спустя шесть дней их опасения растворились.

Я как раз была в саду и поливала растения. Лилии, которые как, оказалось, очень любила Виктория Семёновна, мать Павла Григорьевича, росли очень быстро. Не знаю, как так выходило, но к какому бы растению я не прикасалась, оно начинало расти куда быстрее. Ирина Владимировна тогда очень удивилась и обрадовалась. Тем же вечером нарвав букет лилий, они отправились в больницу.

Остальные растения росли в ещё более завидном темпе. Так быстро, что иногда мне самой приходилось срезать распустившиеся бутоны, чтобы они не пропадали зря. Тогда Ирина Владимировна сказала, что эти букеты можно продать. Так она начала заниматься продажей цветов, распространяя их по ближайшим цветочным магазинам.

Сегодня они приехали неожиданно. Я была в саду, и всегда когда я возилась с растениями, я погружалась в себя, абстрагировавшись от остального мира, так было и сегодня. Я не замечала и не слышала шагов по направлению ко мне, а опомнившись, обнаружила Ирину, стоящую за спиной.

– Прости, я тебя напугала? – с виноватым видом взглянув на меня.

– Ничего. Это я виновата. Надо было следить за всем, а я…

– Не оправдывайся. Всё в порядке, – успокоила она меня. – Ты сейчас свободна? – посматривая на только пересаженное растение с уже политой землёй.

– Да я уже закончила. Что-то случилось?

– Нет, нет. Ничего такого. Просто сегодня с нами приехал наш сын. И я вспомнила, что вы не знакомы. Хотя мы тебя уже достаточно хорошо узнали.

Ирина Владимировна позвала меня в дом. Там, сидя за кухонным столом, Павел Григорьевич и юноша двадцати пяти лет, над чем-то весело смеялись. Стоило нам подойти ближе, как эта идиллия разрушилась. Лицо парня исказилось в неприветливой гримасе, и я поняла, что это тот юноша, что я видела на дороге. Тогда я не думала, что он сын Павла Григорьевича, но теперь видела – они похожи.

Увидев меня, он напрягся и внимательно осмотрел. Относился явно с подозрением, словно ожидая от меня какого-то подвоха.

– Руж, это наш сын Максим. Учится на факультете искусств. – Представила женщина, даже не замечая открытой неприязни собственного сына.

– Привет. – Стараясь не придавать его отношению большого значения, я решила проявить приличие. Он не рвался вступить со мной в контакт или начать разговор, да и на моё приветствие, когда его мама представила нас друг другу, он никак не отреагировал. Всего лишь жестом показав, что рад знакомству, он вышел из кухни.

– Прости его. Он не со зла, – радушно промолвила Ирина Владимировна, смотря на его отдаляющийся силуэт. – Просто в последнее время в институте некоторые проблемы.