Мама-мама-мамочка! Что это было?!

Очень осторожно, буквально по сантиметрику, я выкарабкалась из-под тяжелой мужской руки, придавившей меня к кровати, и поползла к краю дивана. Не дай бог проснется! Как я буду ему объяснять, почему я его вчера изнасиловала?!

Я сама не знаю!

Не доползла.

– Мастер, – мужчина, не просыпаясь, притянул меня ближе и уткнулся носом в шею. – Ты… – его объятия стали крепче настолько, что ресницы защекотали кожу, – кажется, похудела…

Я замерла, как суслик в когтях у тигра, лихорадочно соображая, что же делать дальше. Как ни странно, опасности я не чувствовала и ни капли не боялась здоровенного незнакомого мужика в собственной постели. Кхм… он уже не настолько незнакомый был, наверное. Но… но… А-а-а! Что делать-то с ним?!

– Мас… – парень всё же оторвался от меня ненадолго, чтобы взглянуть в глаза, и так и застыл на середине слова. А я быстро забыла о своей панике, потому что в невозможно синих глазах я увидела то же самое. Только дикое удивление и непонимание очень быстро сменилось странной чередой эмоций: сначала ужас, а потом и отчаяние. А через пару секунд и вовсе начала твориться какая-то бесовщина – из глаз парня полились слезы, которые он резко смахнул рукой и жалобно… завыл!

Ежики в кошмарах!

– Ой! Эм… это… – я поспешно скатилась с дивана и рванула к аптечке за валерьянкой. – Да черти его… где же… а, вот! Выпей, пожалуйста, – начала уговаривать я, вернувшись к лежащему в руинах дивану со стаканом и пузырьком. Сколько ему капель-то?! Он же здоровый, как… а, десятком больше, десятком меньше, от валерьянки не умирают. А у товарища явно горе. Ну не из-за того же он рыдает, что с девственностью нечаянно попрощался?!

Парень грубо выхватил у меня из рук стакан, отчего пришлось ловить выпавшую бутылочку с драгоценным успокоительным, и залпом осушил, даже не удостоив взглядом. На всякий случай отошла от него подальше, а потом и вовсе ретировалась в ванную и прикрыла дверь. Зрелище воющего в одеяло мужика мало бы кого вдохновило. А меня еще и расстроило и даже немного обидело – ну блин, я не Клеопатра, но еще ни один парень после секса со мной не рыдал взахлеб!

На этом фоне я даже забыла ужаснуться собственной распущенности и общему дебилизму ситуации. Начавшийся вчера в подворотне дурдом и не думал заканчиваться.

Всхлипывания в диван продолжались минут десять, за это время я успела наскоро ополоснуться, закутаться в толстый махровый халат, прокрасться из ванной к плите, поставить чайник и заварить чай. Ну… а что ещё я могла сейчас сделать? Порыдать с ним за компанию? В целом идея хорошая, но не рыдалось, как назло.

Когда на диване, наконец, стало тихо, выждав для верности еще некоторое время, я подошла поближе.

– Это был не яд… – с какой то детской обидой в голосе предъявил мне претензию лохматый.

– Эм… нет, – согласилась я. – У меня только валерьянка. Может, еще? Или лучше чаю?

– А смертельная доза у этого отвара есть? – из-под спутанной челки сверкнул один заплаканный синий глаз, но тут же исчез за упавшими лохмами.

– Ты столько не выпьешь, – вот блин, только чокнутых самоубийц мне не хватало. – Если только утопишься. Но желательно не в моей квартире.

– Другого я и не ожидал, – вдруг как-то зло усмехнулся он, но не просохшие еще дорожки слёз на щеках портили всю картину. – Сколько?

– Что сколько?

– За сколько меня продали?

– Кому?!

– Какова бы эта сумма ни была, знай, – мрачно и пафосно провозгласил псих, – я не стою даже ржавого медяка и сражаться не собираюсь.

– Слава богу, – я откровенно обрадовалась, потому что сражаться с ним мне совершенно точно не улыбалось. – А валерьянки еще хочешь?