Кира молча села на стул, пока Марат смачивал салфетку в воде. Она смотрела в пол, чувствуя, как тоска сжимает сердце.

«Почему они все смеются? Я же старалась! Может, я никогда не стану такой как Лера? Может, я всегда буду просто маленькой девочкой, которую никто не замечает? Они уедут, и я останусь одна. Мама всегда занята, папа вечно на работе… Кто будет со мной разговаривать? Кто будет смеяться над моими шутками?»

Пока Марат аккуратно смывал с ее лица косметику, Кира чувствовала, как небольшие бабочки в животе летают, ударяясь о ребра. Она решила, что, когда вырастет, обязательно станет такой, чтобы Марат смотрел только на нее.

– Вот, теперь ты снова наша маленькая Кира, – улыбнулся Марат, закончив.

– Я не маленькая, – прошептала она, но ее голос дрожал.

Марат посмотрел на нее внимательно, словно впервые заметив, как она изменилась за последнее время.

– Ты права, – сказал он мягко. – Ты уже почти взрослая. Но не торопись, ладно? Взрослая жизнь – это не только татуировки и косметика.

Кира кивнула, но в душе уже решила: она вырастет, станет красивой и уверенной, и тогда Марат точно обратит на нее внимание.

Глава 2. Ссора.

Вечер. В доме царила тишина, нарушаемая тиканьем часов в гостиной. Саша сидел за столом, уткнувшись в учебники, пытаясь сосредоточиться на подготовке к экзаменам.

Кира сидела на полу, сжав в руках карандаш. Лист бумаги перед ней был испещрен набросками – фигуры людей с непропорционально длинными ногами и крошечными ступнями. Она стирала и перерисовывала снова и снова, стараясь поймать правильные линии. Саша, проходя мимо, остановился и посмотрел через ее плечо.

– Неплохо, – сказал он, улыбаясь. – Руки только чуть-чуть кривоваты.

Кира вздохнула:

– Я никогда не научусь рисовать как следует.

– Никто не рождается художником, – ответил Саша. – Просто продолжай пробовать.

В этом году она поступает в художественную школу. Рисование было ее убежищем, способом отвлечься от того, что происходило в семье.

Кира все еще вспоминала разговор с Маратом, и машинально стала вырисовывать его портрет на листе. Получилось криво, но все же что-то похожее в нем есть.

Из кухни стали доносится приглушенные голоса, которые вырвали Киру из размышлений о будущем. Сначала это был просто шепот, но постепенно тон разговора становился все громче и резче.

– Ты вообще понимаешь, что происходит? Мое дело рушится на глазах, а ты тратишь деньги на ерунду!

– Не повышай на меня голос! – срывается на крик мама.

– Мне приходится увольнять персонал, Саша скоро поступает в университет. Что будет, если его не возьмут на бюджетное место? Ты хоть немного об этом подумай! А не о своих подругах!

– Тебе всегда не нравились мои девочки, а в отличие от тебя они во что бы то ни стало меня поддерживают.

– А ты хоть раз поддержала меня? Когда я открывал первый автосервис? Когда решил взять кредит на дом и потом не мог расплатиться из-за убытков? Зато, когда дело пошло, ты вместо благодарности сыпала мне кучу упреков.

– Какие еще упреки? – продолжала кричать мама.

– То я недостаточно много зарабатываю, то все это нужно тебе было раньше, а не сейчас. То не могу позволить тебе тратить деньги на всякую ерунду, лишь бы твои подруги сгорали от зависти!

Кира прижала рисунки к груди, стараясь не обращать внимания на звуки. Но чем громче становились голоса, тем стремительнее подступала к горлу тошнота. Желудок будто в узел стянули. Слезы застили глаза, но она не хотела, чтобы кто-то видел ее плачущей. Она боялась показаться слабой. В школе часто дразнили, за то, как ее можно было легко довести до слез. Она жаловалась старшему брату, но после его заступок, поддразниваний в школе становилось больше.