– Я вернусь, – пообещал он.

Затем бросил Мартину свой плеер, магнитофон упал на пол, и из него вывалилась кассета. Войтек только слегка покачал головой и пошел в сопровождении Буля. Мартин понимал, что у него очень мало времени, чтобы предупредить Пшемека. Его парализовал страх. Он считал, что видит брата в последний раз. А потом, прежде чем побежать самой короткой дорогой, через микрорайон, в квартиру Мазуркевичей, он упал на колени и подумал о Боге. Никогда, не раньше и не позже, он не был так уверен, что только Бог может им всем помочь.

Мартин уже четвертый месяц жил у тетки Ханны в Матемблеве. Каждый день ел дичь, потому что дядя был лесничим и много охотился. Гулял по лесу, сидел на террасе и наблюдал за дикими кабанами, которые подходили совсем близко к жилым домам. Несмотря на то что земля еще не прогрелась, трава вся была изрыта, как перепаханное поле. Животные искали еду и совершенно не боялись людей.

Мартин постоянно слушал одну и ту же кассету, The Best of The Doors, оставленную Войтеком в плеере. На The End поврежденное падением примитивное устройство всегда зажевывало пленку. Он прочел все пригодные для чтения книги. Осталась только религиозная литература, которой у родственников было очень много. О папе римском, библейские легенды и католические газеты из санктуария Богородицы, Носящей во Чреве[6]. К этому он не притрагивался.

Они уехали из Гданьска на следующий день после ареста отца. Собрали только один чемодан и сели в автобус. Отцу вменялось в вину участие в организованной преступной группировке. Кроме того, контрабанда краденых автомобилей, посредничество в сбыте иного краденого имущества, угрозы расправы со Слоном, попытка побега и избиение должностного лица при исполнении. Все имущество было арестовано, включая валютные счета. Из отца сделали преступника. Против него давали показания несколько десятков свидетелей.

Сначала мать отправила Войтека к младшей сестре в Гамбург. Она боялась, что именно на нем сконцентрируется месть Слона. Кроме того, ясно было, что Войтек лучше, чем Мартин, справится вдали от семьи. Сестра и ее муж уверяли, что парень хорошо себя ведет, быстро учит язык, помогает в бухгалтерии. Войтек не жаловался и, как всегда, не создавал проблем. Написал два аккуратных письма, а потом и это забросил. Когда ему звонили, говорил междометиями.

Мартин должен был к нему присоединиться, но муж сестры упрямился, не желая принимать под свою крышу очередного племянника. Официально обговаривались расходы, а матери заплатить за содержание двоих сыновей было нечем. Все деньги, которые удалось спасти, пошли на адвокатов, чтобы освободить отца. Мария продала за бесценок шубы, драгоценности и фарфор. Все, на что не наложили лапу приставы. Сама она устроилась уборщицей в больницу – образования у нее не было, она рано вышла замуж, никогда прежде не работала. Теперь ночами мыла полы, выливала мочу из уток. Радовалась ночным дежурствам, ночью ей было не так стыдно. Приезжая навестить сына, она в основном отсыпалась. Выглядела уставшей, измотанной, таяла на глазах. Однажды Мартин подслушал, как она жалуется сестре, что на самом деле муж младшей сестры отказывается принять Мартина из-за прилипшего к нему клейма хулигана и наркомана. Это его больно укололо.

Половиной его багажа были книги. Он намеревался вернуться и сдать все экзамены. Мать привезла ему гитару, но он ни разу к ней не притронулся.

Тетка Ханна опекала его, как жертву трагедии. Тряслась над ним, старалась вкуснее накормить, реагировала на каждую мелочь. Возможно, потому, что собственных детей у нее не было. Каждое воскресенье она молилась перед статуей Богоматери в санктуарии. Возвращалась в благостном настроении, казалось радуясь тому, что в доме есть ребенок. Она обещала сестре, что Мартин останется у них столько, сколько будет необходимо. Пусть и навсегда. Ханна предлагала Марии, чтобы и она переехала к ним, но та упорно отказывалась. Она боялась, что они могут лишиться дома, если оставят его без присмотра. Ей хотелось верить, что, как только муж вернется, все будет как раньше. Но шли месяцы, а долгожданный хеппи-энд не наступал.