– Ооо, боец! Да ты никак прописку сменить решил? Что, надоело в деревне?

Молчание.

– Не, ну ладно! Дело-то твоё, я ж не наседаю… А есть где жить-то? Где работать?

Ты ж в Майский едешь, поди? Там-то не просто сейчас!

Марат призадумался: доверить ли этому знакомому свои планы? Открывать ли ему все карты? Ведь если Марата будут искать, то Григорич может проболтаться, а вся идея заключалась в том, чтобы никто не знал, куда делся парень (даже бабка, которая, кстати, была неродная). С другой стороны, может, никому и в голову не придёт спрашивать местного торгаша, что живет на краю деревни. Тем более дружбы как таковой за Маратом и Александром Григорьевичем никогда не водилось. Просто они знали друг друга и приветливо улыбались, здороваясь при встрече. Но парню нужно было выговориться сейчас – освободить накопленные переживания, облегчить сердце, утешить душу перед живым человеком, а не перед призрачной мечтой, Дариной.

– Ксан Григорич…Ты только никому не рассказывай…

С этим мужичком вся деревня была исключительно на «ты», ибо он сам желал этого. Не любил «выканий» даже от местных подростков.

– А что за тайна-то такая? – прохрипел мужичок.

– Ну, как вам сказать… Я бегу от этой жизни, обрубая концы.

Марат нервно барабанил пальцами по коленке.

– А-а, я тебя понял, – засмеялся Шилин, – а бабка твоя знает?

– Нет. Никто не знает. И ты тоже никому…

– Я могила, Маратик! Ты парень взрослый, хозяйственный, не пропадёшь! Я так понимаю, что нет смысла у тебя спрашивать – где именно в Майском ты собрался остановиться?

– Во-первых, действительно, смысла нет, потому как я не скажу, вы это уже поняли. А во-вторых, я еду не в Майский.

– А куда? – удивленно произнёс Григорич, повернувшись к парню, но в глазах его явно уже мелькнула догадка.

– В Омск.

– Ух! Вот это, конечно, в омут с головой!

Григорич заметил, что Марат призадумался, напустив на лицо прохладу сомнения. Тогда мужик спешно затараторил:

– Не, боец, если ты что-то задумал, то действуй! Ты взрослый парень!

Вдалеке показался старый, потемневший от времени, бездыханный торговый центр – первый признак приближения Пироговска.

– Слушай, ну ты мне скажи, есть, где жить-то? Есть, где работать?

– Нет, Григорич, я вот как-то… – замялся парень.

– Э-э, брат, тут дело, конечно, опасное. Но я все-таки верю, что ты не пропадешь! Вон, какой вымахал! Сурьезный мужтшина! – расхохотался водитель.

– На крайняк, я думаю найти своего отца. Может, он мне поможет чем-то…

– Я и не знал, что у тебя есть отец.

– Да я и сам не знал. Бабка не так давно выпалила в гневе, когда я пьяный домой заявился. Отправлю, говорит, тебя к отцу, забирай, мол, своего алкаша! Только вот не нужен ты ему сто лет!А я в непонятках – что это за отец? Я же думал, родители умерли давно, а тут…

– Н-да… И ты думаешь, он в Омске?

– Бабка сказала, что семья у него там своя и что я ему на хрен не сдался…

– Вот так «Санта-Барбара»! – хмыкнул мужик.

– Еще какая, Ксан Григорич, еще какая…

Машина въехала в город.

– Ну, так подкинешь до вокзала, да? А там простимся, дальше я уж сам.

– Да, брат, как скажешь.

После паузы Шилин протянул руку к бардачку и, покопавшись, достал потрепанную картонку – некое подобие визитки.

– Слушай, если ты не знаешь, где твой отец и как его искать, то у меня дочка замужем за сотрудником ГИБДД. На, вот тебе номер его рабочего телефона. Может, он как-то поможет найти… На обратной стороне, кстати, рабочий номер Юленьки моей. Домашнего у них нет.

Марата охватило чувство неловкости:

– Юля – это твоя дочь?

– Вот ты молодец! – заржал Григорич, – ты её не помнишь, что ли? Ты когда был маленький, я с ней пару раз к вам в гости заходил!