– Я понимаю это. Но всё же… Чем чёрт не шутит? А так хоть чем-то себя займу, пока длится ночь.

– Что значит «хоть чем-то»? – рассмеялась девушка-фантазия, – а общение со мной тебе уже не интересно?

– Ну, иногда это надоедает… И хорошо, что тебя не существует, потому что если бы я сказал такое реальной девушке, то она бы меня бросила прям здесь же!

– А может, и не бросила бы! Может, она бы мирилась со всеми твоими заморочками!

– Это с какого перепугу она бы мирилась с моими заморочками?

– Потому что любила бы тебя, дурачок… Мы любим тех, кого не понимаем, и мы искренне делаем вид, что всё давно поняли, потому что любим.

Вскоре он обнаружил небольшой заросший промежуток между окончанием забора и граничащим с ним зданием музея. Здесь, среди кустов и травы, валялось много мусора, а чуть далее, притираясь к боковой стене музея, росло дерево, что оплетало своей ветвистостью прутья знакомого железного частокола. Это шанс. Марат в силу своего спортивного телосложения легко мог взобраться на вершину при помощи этого дерева и спрыгнуть внутрь. Но была проблема в том, как это сделать потом обратно. Ну ладно, есть надежда, что когда утром ворота откроются, ему удастся незаметно вышмыгнуть с территории. Благо, кустов для перебежек вокруг полным-полно. Он затянул лямку своей спортивной сумки туже, надев её через голову, и без труда перемахнул на внутреннюю сторону, чуть оцарапав плечо.

– Ох, Марик, отряхнись!

– Угу, спасибо.

– Не бубукай! Все хорошо! У нас всё получается! – весело щебетала Дарина.

– Будет забавно, если вдруг здесь какой-то сторож или охранник, вдруг меня увидит и погонит прочь.

Марат присел за кустом, огляделся – вроде тихо. Пробравшись в тень чуть далее и оценив окружающую обстановку, он понял, что место довольно удобное. Если и есть какой-то охранник, то он не пойдет сквозь бурелом проверять, есть ли чужой на территории, а издали парня можно было заметить только в том случае, если бы он встал в полный рост (чего он делать не собирался). Он достал сложенное в сумке небольшое одеяло, постелил  его на предварительно примятую им траву и растянулся на нём, положив руки под голову.

Звезды рассыпались по небесной ночной глади, подмигивая всем, кто на них смотрит, тем самым убеждая людей, что они не одиноки.

– Иди ко мне, ложись рядом, смотри, как красиво! Смотри, какие звезды!

– Так ведь мы же с тобой миллион раз смотрели на звезды, Марик. Они всё такие же.

– Нет, не такие. То были деревенские звезды. А это городские – они совсем другие. Смотри, видишь? Как называется это созвездие?

– Созвездие Водолея.

– Правильно, видишь, оно совсем не такое, как в нашей Ивановке.

– Да, не такое…

– Всё это – созвездия мегаполиса, и они говорят нам о том, что нет ничего невозможного. И нужно смотреть в будущее, ощущая его каждым сантиметром своей кожи, – мечтательно говорил Марат.

Дарина уже уснула, прижавшись к нему, и тихо посапывала. Каждый её выдох отдавался теплом на его груди, и каждый её вдох придавал ему уверенности, что ради неё он сделает всё.

 Утро прокралось между рядами домов, заполняя собой пустые дворы и оживленные проезжие части. Солнце  раскрывшимся бутоном радостно озаряло туманные силуэты города, разбрасывая по всей округе искорки ярко-золотистых бликов.

Отдалённый лязг разбудил парня. Он выглянул из кустов и увидел, что охранник (а он всё-таки есть) раскрывает ворота и впускает какой-то небольшой грузовичок. Судя по этому событию, сейчас, должно быть, около 8-9 часов утра. Марат встал на колени, чтоб его не было видно, отряхнулся и сложил одеяльце в сумку. Пора.  Он стал пробираться к воротам, перебегая от одного куста к другому; машина скрылась где-то на территории, и охранника тоже не было видно. По идее, путь свободен. Осталась последняя перебежка до куста неподалёку от ворот, и она оказалась самая длинная. Если его все же заметят, то это будет очень подозрительно, вызовут полицию, забьют тревогу. Нет, он пройдется торопливым шагом, будто бы зашёл не туда и опять уходит.