– Почему?

Ренери чуть нахмурился и, уныло поджав губы, посмотрел на кубок из серебра, что стоял перед ним на круглом столике. Вино уже давным-давно было выпито. А жаль.

Некоторое время Агата молчала, растерянно кусала губы, теребила рукав своего грязного платья. Жесткая ткань то и дело выскальзывала из ослабших пальцев, почти царапалась. В один момент натиск усталости, так стремительно отверженный первыми минутами отдыха, вдруг начал сменяться настырной сонливостью. А ведь всё вокруг и правда было похоже на сон. И это сладкое тепло огня, потрескивающего в камине, и глубокая легкость, медленно, даже болезненно расползающаяся по телу, и всё-всё вокруг…

– Потому что я пела в саду, – наконец ответила девушка. – Они… леди Осткард и её воспитанницы ненавидят, когда я пою. Я всегда старалась, чтобы они ничего не слышали, но в последний раз, когда пела, не заметила, как они вернулись с прогулки.

– И кто же приказал отрезать тебе волосы за это? – удивленно спросил Рене, плохо скрывая всколыхнувшуюся ярость. – Изабелла Осткард?

– Нет. – Агата качнула головой. Ей не хотелось отвечать на этот вопрос, но врать не хотелось ещё больше. – Лиза.

– И после этого ты попросила меня оставить ей жизнь и отвезти домой в полной сохранности?

Сноп искр в камине вдруг с треском взметнулся в воздух, словно кто-то уже давненько удерживал их в кулаке и теперь разом сдул с ладони. Красно-рыжие крапинки, мерцая, осели на камне, покрытом черной копотью, сверкнули и навсегда погасли. Что-то вдруг осознав, Агата испуганно посмотрела на короля. Так испуганно, что Рене сразу понял, о чем она думает – девчонка боится, что он передумает и не станет исполнять её желание. Нет-нет, серьезно. Она искренне боится за жизни этих двух хабалок, которые издевались над ней незнамо сколько лет. Юноша въедливо всмотрелся в бледное лицо замарашки, в её глубокие сине-голубые глаза. Как бы там ни было, Агата не была похожа на сумасшедшую и не была похожа на дуру. Что, и правда так добра душой?

– Знаешь, меня даже восхищает твоя самоотверженность, – заметил Рене.

По лицу Агаты тенью скользнуло облегчение. Не в силах ответить, девушка снова опустила лицо.