Теперь на кону стояла его репутация. Кузнецов рисковал быть опозоренным перед всем миром, и мысль об этом наполнила его грудь таким паническим страхом, что стало трудно дышать.

Тем не менее он сумел взять себя в руки. И даже изобразил на лице нечто вроде облегчения, когда кому-то из парней удалось наконец выключить дьявольскую сирену. После чего как ни в чем не бывало объявил:

– Прошу прощения, дамы и господа. Техника – явно не то, на что сегодня можно положиться. Еще раз тысяча извинений. Праздник продолжается; обещаю не экономить ни на выпивке, ни на…

Он оглядел толпу в поисках девушек по вызову, рассчитывая, что женская красота поможет разрядить обстановку. Но немногие попавшиеся на глаза юные особы вжались в стену и выглядели до смерти напуганными. Поэтому фраза Кузнецова повисла в воздухе, оборванная на полуслове. Его голосу не хватило уверенности ее закончить, это заметили все.

Он был в растерянности и как будто даже обрадовался, когда гости стали разъезжаться, а музыканты демонстративно прошли мимо него, объявляя тем самым конец веселью. Кузнецов хотел остаться наедине со своими мыслями и страхами. Позвонить в Кремль или кому-нибудь из адвокатов, лишь ради того, чтобы услышать утешительные заверения в том, что завтра он не будет опозорен на страницах западных газет как военный преступник…

Владимира Кузнецова защищали могущественные покровители, да и сам он был достаточно крупной шишкой, чтобы совершать задуманное, не испытывая угрызений совести. Но он оказался слаб, и это лучше всего продемонстрировала песня, исполненная на его празднике.

Она вернула его в прошлое, сделала Кузнецова тем, кем он был в самом начале, – уголовником низшего ранга, лишь благодаря исключительному стечению обстоятельств оказавшемуся в одной турецкой бане с двумя депутатами Госдумы. Он развлекал их воровскими историями. Кузнецов не блистал ни талантами, ни образованием, но умел рассказывать глупые истории, и этого оказалось достаточно.

Он пил и врал с три короба. В результате обзавелся влиятельными друзьями и стал работать как вол. И вот сегодня у него сотни подчиненных, и большинство из них умнее и образованнее его самого – математики, психологи, консультанты из ФСБ и ГРУ, хакеры, компьютерщики, инженеры, специалисты по IT[10] и робототехнике. Он богат и могущественен, и при этом как будто не связан ни с информационными бюро, ни с ложью.

Он сумел спрятать концы, остаться незапятнанным и до сих пор благодарил за это свою счастливую звезду. И даже не причастность к краху биржи – которой Кузнецов, по правде сказать, гордился, – а подрывная работа в Чечне, некогда взорвавшая СМИ и приведшая к массовым протестам и скандалу в ООН, стала причиной создания этого «хита» в стиле хард-рок.

Отныне без этой песни не обходилась ни одна демонстрация, а Кузнецов каждый раз дрожал от страха услышать в ней свое имя. Накануне праздника все как будто улеглось, и жизнь почти вернулась в нормальное русло. Кузнецов снова шутил и смеялся, принимал гостей, как сегодня вечером. И не успел как следует насладиться их обществом, как вдруг опять это…

– К дьяволу их всех.

– Вы что-то сказали?

Благородного вида господин в шляпе и с тростью глядел на него будто с насмешкой. Откуда здесь взялся этот тип? Послать его подальше Кузнецов побоялся, мало ли кто мог затесаться среди гостей… Оставалось дать вежливый ответ:

– Я просто выругался, извините.

– Вам следует уделять больше внимания вопросам IT-безопасности.

«Черт бы тебя подрал, ничем другим я и не занимаюсь», – мысленно ответил на это Кузнецов, а вслух сказал: