На невестином душе присутствовала невеста и двадцать пять – тридцать американок разных возрастов – от десяти до восьмидесяти лет. Эдакое бабье царство. Кроме меня и невесты там была еще одна русская, из Москвы. Она все время снимала на видеокамеру все происходящее, поэтому я с ней не пообщалась. Всем присутствующим заранее были разосланы официальные приглашения. Меня привезла туда моя американская подруга Лиза, прилично говорящая по-русски. Она-то мне и скрашивала эти бабские посиделки. Все сидели большим кругом, горой были сложены подарки, и невеста должна была их по очереди разворачивать и хвалить. А все вокруг охали при этом, как мило, как прелестно. Перед открыванием подарков провели конкурс, состоявший из нескольких вопросов о предпочтениях невесты. Я ответила всех точнее и получила приз. Потом началось долгое разворачивание подарков, сопровождаемое одобрительными ахами. Мы с Лизой посидели пару часиков, попили лимонаду и уехали.

Цвета украшений, костюмов, оформления зала и так далее на свадьбе были темно-зеленый, персиковый и белый, конечно. Поэтому платье на мне должно было быть одного из этих цветов. Невестина «мать-в-законе» (таков точный перевод слова «свекровь» с английского mother-in-law) блюла точность всех тонов. Девушка я не самой первой молодости (хотя были и мы рысаками когда-то), поэтому склонялась к персиковому цвету для себя. Мне купили персиковое вечернее платье и такого же цвета туфли на высоченном каблуке. За день до свадьбы позвонили и пригласили на репетицию свадебной церемонии в церковь. Церковь – мормонская, т.к. свекровь ее посещает, хотя ничего такого, что я когда-то читала о мормонах, я там не увидела. Сама свекровь – симпатичная американка шестидесяти четырех лет, выглядит моложе. Муж и два сына, один из которых и женился теперь на русской. В церковь меня попросили надеть что-то поскромнее, не джинсы и не мини-юбку. Поэтому я достала единственную в моем гардеробе длинную, за колено, юбку и являла собой достойный вид. Мы вместе с пастором, симпатичным высоким американцем в темном костюме и белой рубашке, а также и остальными участниками торжественной церемонии отрепетировали всю процедуру венчания. Особенно милым был маленький белокурый мальчишка лет шести, который должен был подать кольца на кружевной подушечке. Он эту несчастную подушку затрепал, я думала, что ей не дожить до свадьбы.

Первыми на сцене появлялись пастор, жених и лучший мужчина (дословный перевод с английского, это такая должность во время свадьбы). Бестмен был братом жениха и во время торжественной церемонии должен был меня сопровождать (единственную подругу невесты). Он входил первым в зал, за ним, одна-одинешенька, под взорами многочисленных гостей, под звуки торжественной музыки должна была прошествовать к сцене я, подняться по ступенькам и занять свое место рядом с лучшим мужчиной. За мной входила в зал и поднималась на сцену невеста.

В день свадьбы, собираясь, я что-то вся извелась, нервничала. Будто замуж выдавали меня. Богатое воображение рисовало в моей голове всякие дурацкие картины. То я спотыкаюсь на своих высоких каблуках и падаю в своем персиковом бархатном платье очень некартинно перед американской публикой, то еще что-нибудь случается из рук вон нехорошее. Состояние мое походило на то, что было у меня однажды в жизни, когда я пела с микрофоном со сцены клуба, состояние жуткой нервозности, когда ты готов провалиться сквозь землю, чтобы лишь только этого не переживать в данный момент. И еще так же сильно я нервничала, когда шла на первый в своей жизни урок для взрослых студентов. Кстати, тогда, придя домой с хорошо проведенного урока, я обнаружила, что у меня на джинсах разошлась молния. Когда это произошло, перед студентами, или по дороге домой, так и осталось исторической тайной. Дома я долго и нервно смеялась. Ну а в описываемый день свадьбы, мучимая всевозможными страхами, я наводила красоту. Ногти у меня не красились. Из окна было видно, как муж в бассейне весело болтает с молодой дородной девицей. Все, буквально все меня раздражало и было не так. Все-таки я собралась, причем намного раньше срока.